Книга Че Гевара. Книга 1. Боливийский дедушка - Карина Шаинян

Мария, не глядя на внучку, принялась медленно выбивать трубку. Ее пальцы слегка дрожали.

— Бабушка? — тихо окликнула Юля.

— Ну хорошо, — сказала та, откладывая недочищенную трубку. Искоса взглянула на Юльку, в выпуклых черных глазах мелькнуло сумасшедшее веселье. — Твой дед Андрей был ботаником.

— Бабушка!

— В том числе и ботаником. Специалистом по психоактивным растениям.

— Ой, — сказала Юлька, глядя на бабушку во все глаза и вслепую нашаривая зажигалку. Мария тяжело вздохнула и принялась заново набивать трубку.

— Как, по-твоему, я оказалась в Москве? — спросила она. — Полуграмотная девица из африканского захолустья стала студенткой меда?

— Ну как, — опешила Юлька. — Вы с дедом друг в друга влюбились, поженились, и…

Она испуганно замолчала, сбитая с толку горьким смехом Марии.

— Не, ну конечно, обезьянка…

— Я была его подопытным кроликом, Жюли, — перебила бабушка. — Его кандидатской. Ступенькой в блестящей карьере. Или ты думаешь, что он женился и привез меня сюда из вожделения? Ты же большая девочка… А начальство? Снизошло к его страсти? Поверило в большую любовь? У меня ведь даже документов не было!

— Я думала, ты была коммунисткой, поэтому…

— Ой, Жюли, — скривилась бабушка. — Гевара к тому времени расплевался с Союзом в пух и прах, он же с идеями носился, а тут наткнулся на тех же буржуа, только соус другой. Да если бы и нет — кого волнуют политические взгляды кухарки?

Мария замолчала, глядя в пустоту.

— Так что дедушка? — подтолкнула ее Юлька.

— Он сразу заподозрил приворот. Понимаешь, профессиональная деформация. Да и неестественно это было для него — мечтать о беременной перезрелой девице с кухни. По мне уже заметно было… Думаю, какое-то время он проверял, убеждался, что на него и в самом деле влияют извне. А потом стал хитростью выманивать у меня имя колдуна, поначалу он считал, что я действую с чьей-то помощью. А я хитрила и юлила… Но дала ему понять, что и сама неплохо колдую, — Мария ухмыльнулась, пыхнула трубкой. — Конечно, он хотел бы выяснить все на месте, а не тащить меня в Москву. Но, сама понимаешь, мне-то нужно было уехать…

— Я думала, он был влюблен, — тихо сказала Юлька.

— Я три месяца просидела в каком-то госпитале под Москвой, — тяжело проговорила Мария. — Я была беременна и всю жизнь провела на солнце, а меня заперли в пропахшей лекарствами комнатушке. Твоя мама там родилась… Я рассказала им все, что знала о колдовстве и приворотах, а знала я немало, папа много общался с колдунами.

— Твой папа? Священник?!

— Обрати в христианство одного колдуна и считай, вся деревня спаслась для вечной жизни, — пожала плечами Мария. — От него я знала много, он любил поговорить о вреде суеверий — с подробностями и примерами. Так что я болтала и болтала. И часами сидела над Андреем, пока с него снимали ЭЭГ и прочие кардиограммы… Поначалу они были довольны, но им хотелось знать, как именно я его приворожила… Я не могла соврать, у них были способы проверить. Но рассказать о предмете… — она покачала головой, усмехнулась. — Знаешь, Жюли, думаю, таких предметов не один на свете и не два. И кто-то там, — она дернула подбородком вверх, — конечно, о них знает. Я думаю, они просто перестарались с секретностью, и… хм… правое полушарие не знало того, о чем было известно левому.

— Так ты им не рассказала?

— Почему же, рассказала, — сухо ответила Мария. — У них были способы…

Юлька тихо ахнула и прикрыла рот ладонью.

— Так дедушкина кандидатская…

— Гроша ломаного не стоит! — злорадно откликнулась бабушка. — Я им все рассказала, все, что знала от бабки Фатин, слово в слово. Слово в слово. На сленге, принятом в эфиопском публичном доме. И объяснила, что не знаю, как это перевести.

Мария закатилась полусумасшедшим смехом.

— И ты после всего этого прожила с ним столько лет?! — с ужасом воскликнула Юлька. — Как?!

— Ну, он же честно выполнил все, что обещал, — цинично усмехнулась бабушка. — Женился, выправил документы, выучил, помог поступить в институт… Я не самую плохую жизнь прожила. Он помог мне, а я — ему, — и она снова расхохоталась.

— Мама об этом знает? — спросила Юлька, помолчав.

— Что ты! — испуганно воскликнула бабушка. — Ей не надо. Не надо, хорошо?

Юлька покивала.

— Теперь я хотя бы понимаю, какого черта вы отговорили меня стать ботаником, — мрачно сказала она.

Разговаривать о семейной истории больше не хотелось. Не зря в их доме всегда закрыты двери — открой любую, и вывалится скелет.

— Есть хочется, — пробормотала Юлька.

— Ну так приготовь, — отрезала бабушка. — А я пойду, полежу.

Она тяжело встала и уже в дверях сказала через плечо:

— Знаешь, я тоже мечтала, что Макс очнется и умыкнет меня из-под венца.

— Что значит «тоже»? — вскинулась Юлька. — Можно подумать, я…

Ответом ей была стук закрывшейся двери в бабушкину комнату.

«Православный институт парапсихологии» прятался в одном из переулков в центре Москвы. Сергей поднялся на второй этаж и оказался в приемной, стены которой с пола до потолка были выкрашены в синий цвет. В углу висело несколько пышно раззолоченных икон; на противоположной стене — пара плакатиков с пестрым изображениями Шивы и Ганеши и парадный портрет целительницы в полный рост, при виде которого Сергея перекосило. Стараясь не смотреть на кошмарную картину, он подошел к сидящей под портретом секретарше с гигантскими золотыми кольцами в ушах и длинными, густо подведенными глазами. Двигало им скорее упрямство и желание оправдать два часа, потерянных в пробках, надеяться на реальную помощь в этом заведении явно не приходилось.

— Госпожа Агафья ждет вас, — торжественно объявила секретарша, заглянув в записи, и кивнула на дверь в кабинет.

Госпожа Агафья оказалась преувеличенным вариантом секретарши: золота и косметики на ней было еще больше, а пышный бюст обтягивал черный шелк. Она кивнула Сергею на низкое кресло, и он сел, тут же утонув в его кожаных пучинах. «Стараются, чтоб клиент не сбежал», — уныло подумал он, глядя на свои колени, торчащие на уровне головы.

— Крещеный? — деловито спросила целительница. Сергей неуверенно кивнул. — В церкви давно были?

— Давно, — сокрушенно ответил он, не уточняя, что был там единственный раз в жизни, младенцем, во время того самого крещения.

— Очень плохо, — поджала губы госпожа Агафья. — От этого у вас нарушилась энергетическая защита, и вы не можете сопротивляться проблемам… проблемам с…

— Со здоровьем, — подсказал Сергей.

— Это все потому, что в церковь не ходите. Я вижу вашу искаженную ауру. Пробой у сердца… Курите?