Книга Очищение смертью - Нора Робертс

Он сел и отпил кофе. Потом опустил кружку и изумленно уставился на Еву. Медленно отпил еще глоток. Его щеки порозовели.

– Никогда в жизни не пробовал такого кофе.

– Наверное, потому что вы никогда не пробовали настоящего кофе. Это не соевый, не морковный, не заменитель. Это настоящий кофе. Я знаю, где его достать.

– Благослови вас Господь, – сказал Лопес и отпил еще.

– Вы такое раньше видели? – Ева показала ему распечатку с рисунком татуировки.

– О да! Это татуировка молодежной банды. Но банда давно распалась, кое-кто из моих прихожан были ее членами. Они до сих пор носят татуировку. Некоторые гордятся ею, другие ее стыдятся.

– У Лино была такая наколка. Он ее вытравил перед приездом сюда.

Взгляд отца Лопеса помрачнел.

– Вот как. Значит, он здесь родился. Он вернулся домой.

– Мне нужны имена людей, у которых есть эта наколка. Тех, кого вы знаете. – Когда он закрыл глаза, Ева шутливо добавила: – А я угощу вас еще кофе.

– Нет, но спасибо за предложение. Лейтенант, те, кто пережил то время и не сидит в тюрьме, стали старше, у них есть работа, семья, своя жизнь.

– Я не собираюсь вмешиваться в их жизнь. Если только один из них не убил Лино.

– Я дам вам имена тех, кого знаю или могу узнать. Но дайте мне время до завтра. Трудно идти против того, во что я верю.

– Меня устроит завтра.

– Вы думаете, Лино был плохим человеком? Вы считаете, что он когда-то убил Флореса и надел его сутану, присвоил себе его жизнь, его имя. И все-таки работаете, не покладая рук, чтобы узнать, кто убил Лино. Я это понимаю, я это ценю. Сделаю для вас что смогу.

Когда он начал подниматься, Ева спросила:

– Чем вы занимались, прежде чем стать священником?

– Работал в баре своего отца и боксировал. Какое-то время занимался боксом профессионально.

– Да, это я проверила. Вы одержали немало побед.

– Я обожал спорт. Бокс, тренировки, дисциплину. Что я чувствовал, когда выходил на ринг, это непередаваемо. Я мечтал повидать большие города, мечтал о славе и богатстве.

– И что заставило вас изменить свои намерения?

– Была женщина. Девушка. Я любил ее, и она меня любила. Она была красивая и такая чистая… неиспорченная. Мы должны были пожениться. Я экономил деньги, откладывал чуть ли не каждый цент с выигранных матчей. Чтобы мы могли пожениться и жить своим домом, отдельно от родителей. Однажды, когда я был на тренировке, она отправилась в город из дома своих родителей. Она несла мне обед. Мужчины – их было трое – увидели ее. Они ее взяли. Два дня мы ее искали и наконец нашли. Они бросили ее на берегу реки. Задушили. Сначала они ее изнасиловали и избили, а потом задушили и бросили голой на берегу реки.

– Мне очень жаль.

– Никогда я не знал такой злобы. Она была даже больше горя. Злоба, ярость, желание отомстить за нее. А может, за себя самого. Разве тут можно знать наверняка? Два года я жил этой ненавистью. А еще выпивкой и наркотиками. Мне все годилось, лишь бы заглушало боль, а злость не ослабевала.

Я потерял себя в этой злобе. А потом их нашли. Нашли, когда они сделали это с другой девушкой. Я собирался их убить. Я все продумал, спланировал. Я это во сне видел. У меня был нож… хотя вряд ли мне удалось бы подобраться к ним так близко, чтобы пустить его в ход. Но я верил, что у меня все получится. И я бы это сделал. А потом она пришла ко мне. Моя Анна-Мария. Вы верите в такие вещи, лейтенант? В чудо, в явление, в Дух Святой?

– Я не знаю. Но я верю в силу веры.

– Она сказала мне, что я должен дать ей уйти, что это грех – потерять свою душу ради того, чего уже нет. Она попросила, чтобы я отправился в паломничество к храму Святой Девы в Сан-Хуан-де-лос-Лагос. Я должен был написать образ – у меня были способности к живописи – Пречистой Девы и принести его в дар. Она сказала, что там я найду свою жизнь.

– Вы так и сделали?

– Я так и сделал. Я любил ее. Я поступил так, как она просила. Я проделал долгий путь. Я шел много месяцев. Останавливался по пути, находил себе работу, ел, спал… И одновременно, как мне кажется, я выздоравливал, обретал веру. Я написал образ, но у него было лицо Анны-Марии. И я понял, когда преклонил колени перед алтарем и заплакал, что жизнь моя принадлежит Господу. Я вернулся тем же путем – шел много месяцев – и все накопленные деньги потратил на поступление в семинарию. Я обрел свою жизнь. И все же бывают ночи, когда мне снится, что она рядом со мной, а наши дети спокойно спят в своих постелях. Я часто спрашиваю себя, что это – благословение Божье за то, что я принял Его волю, или наказание за то, что сомневался в ней?

– Что стало с насильниками?

– Их судили, признали виновными и казнили. В те времена в Мексике еще применялась смертная казнь. Их смерть не вернула Анну-Марию и другую убитую девушку. И еще одну. Как оказалось, она была еще до Анны-Марии.

– Их смерть не могла никого вернуть, но зато больше не было ни одной девушки – терроризированной, изнасилованной, избитой и задушенной до смерти, – возразила Ева. – Может, это тоже была Божья воля.

– Не могу сказать, но их смерть не доставила мне удовольствия. – Отец Лопес поднялся и аккуратно поставил свою пустую кружку рядом с автоповаром. – Вам приходилось убивать?

– Да.

– И вам это не доставило удовольствия?

– Нет.

Он кивнул.

– Я дам вам имена. Может быть, вместе нам удастся осуществить правосудие и исполнить волю Божью. И, может быть, нам даже удастся их соединить.

Может быть, сказала себе Ева, оставшись одна. Но, пока она носила свой жетон, правосудие для нее было важнее Божьей воли.

7

Ева злилась. Сама не могла понять – почему, но злость разрасталась в ней по дороге домой. Обычно толпы туристов, мечущиеся по Нью-Йорку, словно куры, готовые к ощипыванию, ее забавляли или вызывали легкое раздражение, но только не в этот день. Даже анимационная реклама всего на свете, от летней моды – похоже, туфли этим летом обещали стать прозрачными, чтобы все могли любоваться ухоженными ножками с ногтями, покрытыми лаком, – до приспособлений, подчеркивающих пышность зада, не изменила ее свирепого настроя. Ева попыталась вообразить город, полный невидимых туфель и пышных задниц, но и это ее не развеселило. Рекламные дирижабли, плавающие над головой и мешающие движению аэробусов, тоже не пробились сквозь окружавшую ее тучу недовольства, хотя оглушительно и бесконечно выкрикивали:

РАСПРОДАЖА! РАСПРОДАЖА! РАСПРОДАЖА В УНИВЕРСАЛЬНОМ МАГАЗИНЕ «ПОДНЕБЕСНЫЙ»!

Ева не находила в своей душе восхищения хаосом, какофонией, безумием города, который так любила, но и въехав наконец в ворота, оставив позади шум и суету, она не испытала радости. В ее душе не проснулось теплое чувство к родному дому.