Книга Греховные радости - Пенни Винченци

— А ты у нас совсем маленькая девочка, голубоглазая и наивная, да? — проговорил он. Тон у него был угрюмый и мрачный.

— Брось ты это, Гейб, бога ради, — ответила Шарлотта. — В тысячный раз тебе говорю, я ничего не могу поделать.

— Зато я могу, — возразил Гейб.

— Что ты хочешь сказать?

— Меня там может не быть.

— Гейб, ты о чем? — спросила Шарлотта.

Гейб повернулся и посмотрел на нее:

— Не знаю, как я смогу работать в «Прэгерсе», когда руководить им станешь ты. Ты и Фредди. Для меня это будет… тяжеловато.

— Не понимаю почему.

— Значит, ты совсем дура. — Голос Гейба был неподдельно сердитый. — Как я смогу работать в банке, пусть даже в качестве партнера, в котором моя… в котором ты станешь председателем? Это же будет невыносимо. Я этого не выдержу.

Он остановился, бросил несколько камешков в набегающие на берег волны. Шарлотта посмотрела на него. Лицо его потемнело и было очень сосредоточенным. Она вдруг улыбнулась, припомнив, при каких других обстоятельствах она видела у него точно такое же выражение. Потом взяла его за руку и потащила в сторону дюн.

— Пойдем. Вон туда.

Он пошел за ней, все еще продолжая сердиться; дойдя до дюн, Шарлотта обернулась, обняла его, притянула к себе и прижалась к нему лицом.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Все остальное не будет иметь никакого значения.

— Будет, — ответил Гейб, — но я тебя тоже люблю.

Он стал целовать ее, жадно, страстно, потом не спеша, но решительно опустил ее на песок.

— Люди идут. — Шарлотта показала в сторону берега, казавшегося бесконечным. — Вон, смотри. — В их направлении медленно, но неуклонно продвигались три, нет, четыре маленькие фигурки.

— Значит, мы должны успеть, пока они не дошли, — заявил Гейб. Он уже лежал на песке рядом с ней, голова Шарлотты покоилась на его согнутой руке, а другая его рука трудилась над молнией ее джинсов. Он расстегнул и приспустил их, Шарлотта чуть изогнулась, приподнимаясь от земли, и выскользнула из них совсем. Песок под обнаженными ягодицами оказался мягким и довольно прохладным.

Гейб расстегнул свою молнию, пенис у него был большой, уже напружинившийся. Шарлотта, свернувшись калачиком, обхватила пенис губами и принялась целовать его, легонько трогая языком, дразнить, то втягивая его ртом, то отпуская. Она почувствовала, как в ней самой быстро и сильно растет возбуждение, как оно словно заполняет ее; дыхание ее участилось. Руки Гейба обхватили ее голову, беспорядочно гладили ее по волосам, она слышала, как он постанывал.

— Я люблю тебя, — проговорил вдруг Гейб и, подтянув ее к себе вверх, перевернул на спину и резко, толчком вошел в нее.

Она выгнулась ему навстречу и ощутила, как в ней растет, с невероятной скоростью и мощью нарастает, приближается оргазм, как он будто прыжками становится все ближе и ближе; она раскинула руки в стороны, вцепившись пальцами в росшую на дюнах траву, и запрокинула голову назад. Откуда-то взлетела чайка, резко, стремительно взмыла ввысь, совсем как наслаждение, которое испытывала сейчас Шарлотта; она проследила за птицей взглядом, продолжая всем телом отзываться, отвечать на движения Гейба; и тут вдруг она пришла, огромная, ослепительно-яркая вспышка радостного, выворачивающего наизнанку удовольствия, и вскрик Шарлотты слился с криком чайки в одну странную, высокую, торжествующую ноту; Гейб стиснул ее в объятиях, и она почувствовала, как его оргазм сливается с ее собственным; потом, когда они лежали, испытывая чудесное удовлетворение и постепенно успокаиваясь, Шарлотта услышала приближающиеся голоса и смех, взглянула в темные, пристально смотревшие на нее глаза Гейба и, счастливая, громко, торжествующе рассмеялась:

— Успели все-таки!

— У меня первый раз так, — сказал Гейб, нежно целуя ее.

— Что ты имеешь в виду?

— Я даже не снял часы, — пояснил он.

Потом они купались, долго ныряли в больших, мягко накатывавших волнах; потом лежали, подставив солоноватые, охлажденные морем тела осеннему солнцу.

— Какой сегодня день! — произнес Гейб. — Какой прекрасный день! — Он улыбнулся, взял ее руку, поцеловал по очереди каждый палец. — Шарлотта…

— Да, Гейб? — отозвалась она и услышала:

— Извини, но я действительно должен идти, очень много работы.

И она не рассердилась и даже не расстроилась, а рассмеялась, громко рассмеялась: оказывается, она его уже очень хорошо изучила, знает и именно поэтому и любит его.

— Какой приятный молодой человек! — сказала за ужином Бетси. — Ты собираешься выходить за него замуж, Шарлотта?

— Не знаю. — Шарлотта старалась, чтобы ее слова прозвучали по возможности более неопределенно, а потом добавила: — Он уже практически женат.

— Дорогая, как же так?! — Бетси была явно шокирована.

— На «Прэгерсе», — засмеялась Шарлотта, и Бетси тоже засмеялась и ответила, что сама она уже давно научилась смотреть на банк как на любовницу, а не как на жену.

— А жена, если она умна, всегда будет смеяться последней.

— Тогда придется мне постараться быть умной, — улыбнулась Шарлотта.

Дела в банке идут очень скверно, сообщил ей Гейб. Крис Хилл в его новом положении, чувствуя себя в полной безопасности, стал самоуверенным, делает что хочет и откровенно и с нетерпением дожидается, пока Фред окончательно уйдет, Фредди вернется, и тогда Хилл сможет практически сам заправлять всеми делами в банке. Бум, которому, казалось, не будет конца; резко и неудержимо раздувавшийся биржевой рынок; ежедневно повышавшийся индекс Доу-Джонса — все это в совокупности создавало вокруг Криса Хилла ореол человека, который неизменно выигрывает. Его авторитет в «Прэгерсе» был непререкаемо высок, число его сторонников весьма внушительно. А с другой стороны, Пит Хоффман, рассерженный и обиженный тем, что равновесие сил в правлении банка сместилось не в его пользу, деморализованный отсутствием понимания и поддержки со стороны Фреда, чувствовал себя слишком уставшим и морально, и физически, чтобы бороться, и просто дожидался, пока подойдет время уходить в отставку.

— Но он ведь будет бороться, правда? — с надеждой спросила Шарлотта. — Если у него снова появятся власть, авторитет, если у него будут акции, он же станет бороться вместе с нами, со мной.

— Не знаю, — ответил Гейб, — честное слово, не знаю.

Она пыталась очень мягко поговорить с Фредом о том, чтобы и Пит тоже получил какую-то долю акций, просто ради восстановления равновесия сил. Фред в менее мягкой форме заявил ей, что она сама не понимает того, о чем берется судить, что он все держит под контролем и сам расставит все по местам. Изо дня в день он продолжал колебаться, с каждым днем старел и слабел, и с каждым днем опасность нарастала.

Вечером, накануне своего отъезда, Шарлотта и дед устроились побеседовать после ужина. Бетси отправилась спать; здоровье ее с каждым днем заметно крепло.