Книга Книга крови - Клайв Баркер

Доктор, казалось, был озадачен.

– Он платит за стерильную комнату. Платит хорошо. Поэтому я его туда поместил. Хотите его увидеть? Может, заберете его?

– Может, – ответил Локки без всякого энтузиазма.

– Его голова... – сказал доктор. – У него галлюцинации.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он пошел широкими шагами, оставляя за собой дымовой шлейф. Пройдя через главное здание и небольшой внутренний двор, они оказались возле палаты со стеклянным окошком в двери.

– Здесь, – доктор показал на дверь, – ваш друг. Скажите ему, – сказал он, как будто дал прощальный залп, – чтобы заплатил, или пусть завтра уезжает.

Локки заглянул в стеклянное окошко: грязновато-белая комната была пустой – только кровать и небольшой стол, освещенный тем же зловещим светом, что пробирался в каждый угол этого заведения. Стампф не лежал в кровати, а сидел на корточках в углу. Его левый глаз был скрыт большим тампоном, привязанным кое-как бинтами вокруг головы. Локки уже довольно долго смотрел на Стампфа, прежде чем тот почувствовал, что за ним наблюдают. Он медленно поднял голову. Его здоровый глаз, как бы в компенсацию за потерю другого, казалось, расширился в два раза. В нем был страх, которого хватило бы на оба глаза; да хоть на дюжину глаз. Осторожно, как человек, кости которого настолько ломки, что он боится их переломать от малейшего движения.

Стампф отделился от стены и подошел к двери. Он не открыл ее, а стал переговариваться с Локки через стеклянное окошко.

– Почему ты не пришел? – сказал он.

– Я здесь.

– Но раньше, – лицо Стампфа все было в кровоподтеках, как будто его били. – Раньше.

– Я был занят, – ответил Локки. – Что с тобой стряслось?

– Это правда, Локки, – сказал немец. – Все правда.

– О чем ты?

– Тетельман мне все рассказал. О тех словах Черрика. О том, что мы изгнанники. Это правда. Они хотят вышвырнуть нас.

– Мы сейчас не в джунглях, – сказал Локки. – Здесь тебе нечего бояться.

– О, если бы так, – глаз Стампфа расширился еще больше. – Если бы так. Я видел его.

– Кого?

– Старика. Из деревни. Он был здесь.

– Забавно.

– Он был здесь, черт тебя побери! – воскликнул Стампф. – Он стоял тут, на твоем месте, и смотрел на меня через стекло.

– Ты, видно, слишком много выпил.

– Это случилось с Черриком, и теперь это происходит со мной. Они губят нашу жизнь...

Локки хмыкнул:

– У меня нет проблем.

– Они не дадут тебе ускользнуть, – сказал Стампф. – Никто из нас не ускользнет. Пока мы не заплатим сполна.

– Тебе придется освободить эту комнату, – Локки надоела эта болтовня. – Мне сказали, что к утру тебе придется убраться.

– Нет, – ответил Стампф. – Я не могу. Я не могу.

– Тебе нечего бояться.

– Пыль, – сказал немец. – Пыль в воздухе. Она меня поранит. Мне в глаз попала пылинка – всего лишь пылинка – и с тех пор он кровоточит без остановки. Я даже не могу лечь, простынь колет меня, как гвоздями. Когда я хожу, мне кажется, что ступни вот-вот растрескаются. Ты должен мне помочь.

– Как? – спросил Локки.

– Заплати им за комнату. Заплати, чтобы я мог остаться и дождаться специалиста из Сан-Луиса. А потом, Локки, возвращайся в деревню. Возвращайся и скажи им, что я не претендую на их землю. Что больше ей не владею.

– Я вернусь туда, – сказал Локки, – когда будет время.

– Ты должен сделать это быстро, – настаивал Стампф. – Скажи им, что я хочу жить.

Вдруг перевязанное бинтами лицо Стампфа исказилось, и его взгляд устремился мимо Локки на что-то в глубине коридора. Его дрожащие от страха губы прошептали только одно слово:

– Пожалуйста.

В недоумении, Локки обернулся. Коридор был пуст, за исключением жирных мотыльков, которые кружили вокруг лампы.

– Там ничего нет, – сказал он, снова поворачиваясь к двери. На забранном проволочной сеткой окошке были отчетливо видны отпечатки двух окровавленных ладоней.

– Он здесь, – немец неподвижно глядел на окровавленное стекло. Локки не спросил, кто. Он потрогал отпечатки рукой. Они, все еще влажные, были на его стороне двери.

– Боже, – выдохнул он. Кто мог проскользнуть мимо него и оставить отпечатки, а затем так же незаметно исчезнуть, в то же время как он обернулся лишь на мгновение? В это трудно было поверить. Он вновь оглянулся на коридор. Там не было никого. Только лампа немного раскачивалась, как будто задетая движением воздуха, и мотыльки шелестели своими крыльями:

– Что происходит?

Стампф, потрясенный отпечатками, слегка дотронулся пальцами стекла. В месте прикосновения из его пальцев проступила кровь, и поползла каплями по стеклу. Он не убирал пальцы, а смотрел на Локки глазами, полными отчаяния.

– Видишь? – сказал он очень спокойно.

– Что ты выдумываешь? – Локки тоже понизил голос. – Это просто какой-то трюк.

– Нет.

– Ты не болеешь тем, чем Черрик. Ты не можешь этим болеть. Ты не притрагивался к ним. Мы с тобой заодно, черт побери. – Локки начинал горячиться. – Черрик их трогал, а мы нет.

Стампф смотрел на Локки почти с жалостью.

– Мы были неправы, – сказал он мягко. Его пальцы, которые он уже убрал со стекла, продолжали кровоточить, красные струйки потекли по рукам. – Это не тот случай, когда ты можешь что-нибудь сделать, Локки. У нас руки коротки.

Он поднял свои окровавленные пальцы, улыбаясь невольной игре слов:

– Видишь?

Внезапное, безнадежное спокойствие немца напугало Локки. Он взялся за дверную ручку и дернул ее. Дверь была закрыта. Ключ бил изнутри – ведь Стампф за это заплатил.

– Убирайся, – сказал Стампф. – Убирайся прочь.

Улыбка исчезла с его лица: Локки навалился на дверь плечом.

– Я сказал, убирайся, – завизжал Стампф. Он отпрянул от двери, когда Локки во второй раз ударил в нее. Затем, видя, что замок скоро поддастся, начал кричать о помощи. Локки не обращал на него внимания, и продолжал выбивать дверь. Раздался треск.

Где-то рядом Локки услышал женский голос, отзывающийся на призывы Стампфа. Ерунда, он доберется до немца раньше, чем подоспеет помощь, и потом, с божьей помощью, вышибет с его физиономии эту ублюдочную улыбку. Он бил в дверь со все нарастающей яростью. Еще и еще, и дверь поддалась. Стампф почувствовал, как в его стерильную комнату вторглись извне первые клубы загрязненного воздуха. В его временное убежище проникло лишь легкое дуновение, но оно несло с собой микроскопический мусор Внешнего мира. Копоть, перхоть, вычесанная с тысяч голов, пух, песок, блестящие чешуйки с крыльев мотыльков, такие маленькие, что человеческий глаз едва различит их в луче солнечного света, безобидные для почти всех живых организмов. Но для Стампфа они были смертельны; в считанные секунды его тело превратилось в скопление микроскопических, кровоточащих ранок.