Книга MOBY. Саундтрек моей жизни - Моби

– Здравствуйте, – послышался женский голос с британским акцентом. – Мне нужен Моби.

– Это Моби.

– О, привет, это Оливия из «Палладиума». Джаред Хоффман дал мне ваш номер.

– Здравствуйте, как ваши дела? – профессиональным тоном ответил я.

– Все хорошо. Я хотела узнать: вы не хотите выступить на разогреве у Snap!? Они играют у нас свой первый в США концерт.

Моему мозгу срочно требовался разговор с самим собой. Сыграть на разогреве у Snap!? Они несколько месяцев назад выпустили сингл The Power, который занял первые места по всему миру и сделал их одной из самых крутых танцевальных групп на планете. Мой первый сольный сингл еще не вышел, и я отыграл ровно один сольный концерт перед аудиторией из пятнадцати человек.

Оставив эти мысли при себе, я ответил:

– Хорошо, в качестве музыканта или диджея?

– Живой концерт. Джаред говорит, у вас отличное живое шоу. Джаред так и сказал?

– Звучит хорошо, – спокойно сказал я.

Оливия рассказала мне подробности. Повесив трубку, я спокойно прошел на кухню с тарелкой из-под каши и поставил ее в раковину. Я встал у холодильника, совершенно парализованный; мой мозг горел.

Я дам концерт в «Палладиуме».

Для нескольких тысяч зрителей.

Через несколько минут я понял, что нужно позвонить всем, кого знаю: Дамьену, Джанет, Полу, Джареду, Дейву, маме. Но нашим телефоном я воспользоваться не мог: его уже занял Ли и тихо разговаривал со своей мамой о чем-то важном.

Я взял горсть четвертаков и выбежал на улицу, к телефону-автомату рядом со станцией 6-й линии. Я позвонил Дамьену; его не было дома, так что я оставил ему сообщение на автоответчик. Я позвонил Джанет, несмотря на то, что мы расстались, и тоже оставил сообщение. Трубку вообще никто не брал. Мама и Пол жили в Коннектикуте, а это уже считалось междугородним звонком, на который моих четвертаков бы уже не хватило, так что я решил пойти в офис лейбла Instinct (он же квартира Джареда) и позвонить им оттуда.

Мои легкие промерзли насквозь, но я не мог перестать бежать; меня вела мантра «Я выступаю в “Палладиуме”!»

Я пробежал по Лафайет-стрит, потом по Четвертой авеню и вскоре оказался у дверей «Палладиума». Я посмотрел на гигантский фасад, совершенно не изменившийся со времен, когда я учился в школе. Через несколько недель я буду стоять на той же сцене, что и The Clash. Я побежал на запад по Четырнадцатой улице. Увернувшись от нескольких машин на Бродвее, я пересек Пятую авеню. Мои легкие промерзли насквозь, но я не мог перестать бежать; меня вела мантра «Я выступаю в “Палладиуме”!»

Привратник Джареда впустил меня – я был частым гостем в доме, – и я взбежал по лестнице. Я открыл дверь его квартиры и закричал: «Привет!», но никого не было. Меня охватило такое возбуждение, что показалось, что все мои клетки сделаны из стекловаты. Я вышел на балкон Джареда, с которого открывался вид на нижний Манхэттен и башни-близнецы, и закричал:

– А-а-а-а-а-а-а!

Это было очень приятно. Я снова закричал:

– А-а-а-а-а-а-а!

Кто-то этажом ниже открыл окно и угрюмо сказал:

– Эй, заткнись.

Конечно. Это же Нью-Йорк, мой дом.

Каждый день я ходил мимо гигантских желтых плакатов на улице и изумлялся им. Мое имя – на рекламе концерта в Нью-Йорке!

В следующие три недели я работал над своим двадцатипятиминутным концертным сетом, решая, какие песни мне играть и в каком порядке. Я решил, что для наилучшего звучания мне нужно привезти все оборудование и установить свою студию на сцене «Палладиума». Еще я практиковался прыгать перед зеркалом и пробовал разные сценические костюмы.

За две недели до концерта повсюду появились огромные желтые постеры. Они были очень простыми: надпись большими буквами «Первое выступление в США – Snap!» И маленьким шрифтом внизу: «А также Моби». Каждый день я ходил мимо гигантских желтых плакатов на улице и изумлялся им. Мое имя – на рекламе концерта в Нью-Йорке!

И вот наступил день шоу. Дамьен встретил меня дома у Джареда и помог вынести аппаратуру на улицу. Мы поставили все на заднее сиденье такси и проехали пять кварталов до «Палладиума». Мы вынесли все на сцену, и я встал там, глядя на пустой ночной клуб. Со сцены «Палладиум» казался огромным и неподвижным. Он вмещал три тысячи человек, но сейчас в зале было лишь два уборщика, подметавших пол, и один официант, работавший за стойкой бара.

Я поставил складной стол, нашел розетку и заново построил свою студию на сцене. Я подключил MIDI-кабели от секвенсера к драм-машинам, сэмплеру и синтезаторам. Потом я подключил аудиокабели, соединявшие шестнадцатиканальный микшер с синтезаторами, звуковым модулем Oberheim, сэмплером и драм-машиной. Потом я подключил процессор эффектов Alesis QuadraVerb к микшеру. И наконец включил все. Самой долгой частью процесса была загрузка сэмплов в сэмплер. У меня был тормозной сэмплер Yamaha, и чтобы он работал, мне нужно было загрузить в него четыре дискеты. Каждая дискета была размером три дюйма и требовала минуту или две для загрузки; я стоял на сцене, вставляя их в сэмплер одну за другой. Через пять минут все было готово. Я надел наушники, нажал «Пуск» на Alesis, и все чудесным образом заработало.

Я выставил уровни на микшере и пошел искать звукорежиссера. Оливия сказала мне, что его зовут Джонн, и он приходит в четыре часа. Я нашел его в диджейской кабинке, где стояли четыре вертушки, – я еще никогда не видел сразу четыре вертушки в одном месте. Кабинка висела в тридцати футах над танцполом и была уставлена новенькой аппаратурой. То было священное место.

– Привет, ты Джонни? – спросил я. Он повернулся ко мне, длинноволосый и весь в татуировках.

– Ага, чем могу помочь?

– Я Моби, играю на разогреве у Snap! сегодня.

– Так, хорошо, что у тебя за аппарат? – безучастно спросил он. – Пленочный? DAT-магнитофон?

– Нет, я привез всю студию. Уже поставил все на сцену.

Эти слова привлекли его внимание – он рассмеялся.

– Ты прикалываешься надо мной? Всю студию?

Когда мы спустились на сцену, я сказал:

– Вроде бы все уже готово. Мне нужно только два XLR-кабеля и микрофон. У вас есть микрофон?

Он засмеялся.

– Да, думаю, где-то микрофон завалялся.

На сцене он с улыбкой посмотрел на мою аппаратуру.

– У тебя есть Oberheim-1000? Отличная штука. А что насчет Roland 106? Он похож на Prophet?

Пока он искал XLR-кабели и микрофон, мы обсуждали аппаратуру. Я подключил кабели к микшеру.

– Так, я пойду в будку и включу тебя, – сказал он. Я стоял на сцене, пытаясь вдохнуть одновременно все молекулы кислорода в комнате. Я предполагал, что звукорежиссер будет угрюмым или враждебным – уж точно не веселым парнем, которому нравились аналоговые синтезаторы.