Книга Записки о Московии - Генрих фон Штаден

Около башни стояла лифляндская артиллерия, которую великий князь добыл в Феллине вместе с магистром Вильгельмом Фюрстенбергом; стояла она неприкрытая, только напоказ (zum Spectakel).

У этой башни сидели все подьячие (Schreiber), которые всем и каждому ежедневно писали за деньги челобитные, кабалы или расписки (Hantschriften Oder Quitirung); все они приносили присягу. По всей стране челобитья писались «на» (in oder uf) имя великого князя. Около этой башни или церкви / 28/ ставили на правеж (gepravet oder gerechtfertiget) всех должников из простонародья. И повсюду должники стояли на правеже до тех пор, пока священник не вознесет даров и не зазвонят в колокола.

Между башней и церковью висел еще один колокол: самый большой по всей стране. Когда звонили в него по большим праздникам, великий князь в своем одеянии направлялся в церковь в сопровождении священников, несших перед ним крест и иконы, и князей и бояр.

В день Симона Иуды (Simonis Judae) на этой площади великий князь вместе с князьями и боярами, с митрополитом, епископами и священниками, в облачениях, с крестами и хоругвями, прощались с летом или провожали его и встречали зиму. У русских это — день нового года[50]; кто из иноземцев не имел поместья, тот должен был требовать себе новую «кормовую память» (Costgeltzeddel).

Затем идут другие ворота[51] из Кремля в город.

Городские[52] и кремлевские стены выстроены все из красного обожженного кирпича и по всему кругу снабжены бойницами.

Ворота эти двойные. Около них во рву под стенами находились львы / об./: их прислала великому князю английская королева. У этих же ворот стоял слон, прибывший из Аравии.

Дальше общий судный двор или Земский двор (Semskodvor) и цейхгауз (Zeughaus); за ним друкарня (Preme) или печатный двор. Далее была башня или цитадель, полная зелья (Kraut). Затем — северные ворота[53]. Около них — много княжеских и боярских дворов, протянувшихся до других или средних ворот[54]. Здесь была выстроена большая тюрьма, совсем как замок (Hof); в ней сидели пленники, взятые в плен на поле битвы в Лифляндии. На день тюремный сторож выпускал их по городу (inwendigst), a на ночь ковал в железа. Здесь же был и застенок (die Peinerei). Дальше до третьих северных ворот тянулись различные дома и дворы. На этой улице был выстроен еще большой двор с женской половиной: когда великий князь захватил и добыл Полоцк, здесь были заключены привезенные на Москву Довойна и некоторые другие поляки и их жены.

Далее[55] был двор англичан, которые приезжают к Холмогорам. Еще дальше — Денежный двор (Munzhof).

За всем этим находились / 29/ торговые ряды (Kramstrassen). В каждом ряду торговали одним товаром. Ряды тянулись вдоль площади перед Кремлем.

На площади изо дня в день стояло несколько «малых» (Jungen) с лошадьми: всякий мог их нанять за деньги и быстро доставить из подгородных слобод что-нибудь — как-то: рукописания (Hantschriften), грамоты (Brife), расписки (Quitanzien) — и затем опять итти в Кремль по приказам.

Посредине города был заново отстроенный двор, в нем должны были лить пушки.

По всем улицам были устроены «решетки» (Gatterpforten), так что вечером или ночью никто не мог через них ни пройти, ни проехать, — разве что по знакомству со сторожем. А если хватали кого-нибудь под хмельком, того держали в караульной избе (Porthaus) до утра, а затем приговаривали к телесному наказанию.

Вот как по всей стране устроены все города и посады. В этом городе Москве все епископы страны имеют свои особые дворы — в городе и слободах, равно как и все знатнейшие монастыри; священники и дьячки, воеводы (Woywoden) и начальные люди; все приказы и дьяки (alle Canzeleien und Schreiber); все воротники (Torwechter), до 2000 человек из мелкой знати (geringe von Adel), также имеют здесь свои дворы; изо дня в день они выжидали по приказам / об./ какой-нибудь посылки; как только в стране что-либо случалось, им давались наказы и их отсылали в тот же час. Также были дворы у охотников, конюхов, садовников, чашников (Kelner) и поваров. Были посольские дворы и много других дворов иноземцев, которые все служат великому князю. Все эти дворы были свободны от государевой службы (herrendinste frei).

Но когда была учреждена опричнина, все те, кто жил по западному берегу речки Неглинной, безо всякого снисхождения (ohne Respit) должны были покинуть свои дворы и бежать в окрестные слободы, еще не взятые в опричнину. Это относилось одинаково и к духовным, и к мирянам. А кто жил в городе или слободах и был взят в опричнину, тот мог легко перейти из земщины в опричнину, а свои дворы в земщине или продать, или, разобрав, увести в опричнину.

Тогда же подоспели великий голод и чума. Многие села и монастыри от того запустели. Многие торговые люди из-за указа, который пришел от великого князя из опричнины в земщину, покидали свои дворы и метались по стране туда и сюда / 30/.

Так велика была беда (Jammer), что земский поглядывал только — куда бы убежать!

Об этой игре (Spil) узнал крымский царь и пошел к Москве с Темрюком из Черкасской земли — свойственником (Vetter) великого князя. А великий князь вместе с воинскими людьми — опричниками — убежал в незащищенный город Ростов.

По началу татарский хан приказал подпалить увеселительный двор (Lusthaus) великого князя — Коломенское — в 1 миле от города.

Все, кто жил вне города в окрестных слободах, — все бежали и укрылись в одном месте: духовные из монастырей и миряне, опричники и земские.

На другой день он поджег земляной город (Hackelwehr) — целиком все предместье; в нем было также много монастырей и церквей.

За шесть часов выгорели начисто (vorbranten innen und aussen) и город[56], и кремль, и опричный двор (Aprisna), и слободы.

Была такая великая напасть, что никто не мог ее избегнуть!

В живых не осталось и 300 боеспособных людей (Wehrhaftiger). Колокола у храма и колокольня (Mauren), на которой они висели упали, и все те, кто вздумал здесь укрыться, были задавлены камнями. Храм вместе с украшениями и иконами был снаружи / об./ и извнутри спален огнем; колокольни также. И остались только стены (Maurwerk), разбитые и раздробленные. Колокола, висевшие на колокольне посредине Кремля, упали на землю и некоторые разбились. Большой колокол упал и треснул. На опричном дворе колокола упали и врезались в землю. Также и все другие колокола, которые висели в городе и вне его на деревянных звонницах, церквей и монастырей. Башни или цитадели, где лежало зелье (Kraut), взорвались от пожара — с теми, кто был в погребах; в дыму задохлось много татар, которые грабили монастыри и церкви вне Кремля, в опричнине и земщине.