Книга Осень на краю света - Дмитрий Заваров

— Красивый образ.

— Ну вот строители нашего храма, судя по всему, придавали ему особое значение. Обращали внимание на кирпичный орнамент по стенам?

— Видел.

— Но, видимо, не присматривались. — В улыбке священника мелькнуло лукавство.

— Узоры разные…

— По цоколю там идут три ряда волн. Не замечали? Зигзаги такие. С рыбами.

— Где это там рыбы? — нахмурил лоб Федоров.

— Горизонтальные петельки с одним раздвоенным концом. Помните? Знак называется «ихтис», это древний символ Иисуса Христа. Выше, если присмотреться повнимательнее, можно увидеть, что орнамент складывается в борта палубы. Колокольня выполняет роль задней части корабля — наши каменщики, помню, весьма долго корпели над воссозданием узоров: кормы фрегата со множеством декоративных элементов. А апсида — это соответственно нос корабля.

— Кто?

— Апсида. Выступ в алтарной стене. Полукругом изогнутый. Ну чем не нос?

— И куда плывем? — спросил Федоров

— О, это представляет отдельный интерес. Традиционно храмы ориентированы в восточном направлении. Между прочим, в подвале сохранился фундамент старого храма, предшественника этого, так вот он был поставлен ровно по сторонам света. А новый храм, построенный в конце прошлого века, повернут на юго-восток. Под алтарем на полу мозаика в виде «розы ветров». Это такой значок, звездочка с лучами, указывающими на стороны света. Наша с тридцатью двумя лучами — по количеству морских румбов. К слову сказать, еще один символ: алтарь как корабельный компас.

— А почему мы на юго-восток повернуты?

— Полагаю, в направлении острова Родос.

— При чем тут Родос? — Федоров непонимающе посмотрел на отца Андрея.

— Потому что там находится та икона, список с которой и хранился в нашей церкви.

— Постойте-ка, получается…

Резко, брюзгливо звякнуло стекло в окне — отец Андрей заметно вздрогнул, обернулся. Занавеска скрадывала черты лица, но видно было, что за окном стоял усатый мужик. Форма усов — подковой — сразу навела Федорова на подозрения. Он вскочил, отодвинул тюль: точно, Пономарь.

— Ты-то тут какими судьбами? — удивился участковый.

— Тебя искал, — крикнул в форточку Юрка. — Здравствуйте.

Это он поздоровался с подошедшим к окну отцом Андреем.

— Прошу. — Отец Андрей показал в строну входной двери.

— Нет, спасибо. Мне Владимир нужен.

Федоров поглядел на хозяина, тот кивнул.

— Если что — заходите. Всегда рад помочь.

— Зайду. Очень интересно рассказали. Спасибо.

Быстро зашнуровал ботинки в крохотном тамбуре, попрощался с настоятелем, толкнул дверь и вышел в сырой, тусклый день. Пономарь стоял у дороги, отряхивая с плаща капли — лез к окну через палисадник, насобирал дождя с кустов. Журчала вода: сбоку от двери стояла старая железная бочка, в которую была выведена труба водостока — тонкая струйка, изгибаясь, протянулась от желоба к черной маслянистой поверхности. Еле заметные волны расходились к краям переполненной бочки, вода переливалась через край.

Пономарь прикурил, пожал руку. Ладонь его была влажной. Чуть дальше, в переулке, замер отец Димитрий, шинелью и позой напоминая генерала Хлудова из фильма «Бег» — только борода мешала полноте образа.

— Вы чего? — покосившись на молчаливую фигуру, спросил Федоров.

— Пошли, поговорим, — предложил Пономарь.

— Мне тоже есть что спросить, — проговорил участковый, нахмурившись.

Подошли к отцу Димитрию. Его рука оказалась теплой, приятной на ощупь. Он тоже курил, и тоже «Беломор». Федоров был не уверен, но вроде бы священникам курить не разрешалось.

— Спасибо, — проговорил он смущенно.

Отец Димитрий вопросительно поднял бровь.

— Ну, что на насыпи удержали.

— Пожалуйста.

— Куда пойдем?

— Покажи нам дом Степцовой, — попросил Пономарь.

— Там опечатано, — сообщил Федоров, скорее для проформы.

— Распечатаешь, — легко отреагировал Пономарь.

Дождь был несильный, однако же очень неприятный — мелкие капли норовили залететь под козырек фуражки, вынуждая постоянно моргать. Пономарь накинул капюшон, сразу войдя в классический образ маньяка-убийцы из ужастиков. Отец Димитрий шел с непокрытой головой, волосы его, разделенные прямым пробором, уже заметно промокли, прижались к голове. Двигались молча, обходя лужи. У магазина толпились какие-то мужики, видно опять выпивали. Вроде не местные. Наверное, из Лыковки. Прошли наискось площадь, повернули.

К тете Клаве Федоров побежал с утра пораньше. После ночного происшествия, связанного с веточкой, зажатой в кулаке, так и не смог заснуть. Вспомнил, что колдунья хотела что-то сказать. Решил воспользоваться поводом и проконсультироваться: вдруг что посоветует? И обнаружил — в петле. Врач определил время смерти: не больше суток.

Дождь зарядил чаще, ветер, тяжело ворочавший по небу комья облаков, окреп — налетал, дергал за одежду, чуть не сорвал фуражку. Федоров придержал ее за козырек, быстро подскочил к калитке, сдернул петлю. Через терраску к двери — здесь не заперто — и внутрь, в темный коридор с переполненной вещами вешалкой и закрытым платком зеркалом.

— Кто нашел? — спросил Юрка.

— Я.

— А что ты тут делал?

— Она встретила меня вчера, сказала, что хочет о чем-то рассказать. Просила зайти.

Гулкой дробью отозвалась крыша терраски на залп ливня. Отец Димитрий прикрыл дверь, резко отсекая звуки. Ботинки снимать не стали, на дощатом полу и без того было сильно натоптано. Федоров провел по коридору, повернул на кухню. Там, где он ее нашел..

Судя по всему, она спрыгнула со стола. С табуретки бы не достала. Федоров всегда удивлялся: как это можно повеситься на крюке люстры — он же проволочный, хлипкий. Но у тяти Клавы крюк оказался именно такой, как надо: толстый, кованый. Выдержал. Она даже не стала снимать люстру, просто привязала веревку рядом. И шагнула.

Пономарь со спутником быстро осмотрели кухню. Отец Димитрий зачем-то залез на стол, подергал крюк. Потом вернулись в коридор. Возле вешалки была дверь в комнату, с белым, мутным стеклом. Заглянули — стандартный набор: стол, стулья, буфет, телевизор, диван. Трехстворчатое зеркало на низкой тумбочке завешано покрывалом, наверное, снятым с дивана. В окна, прикрытые кружевными занавесочками, ломился дождь, капли ручьями растекались по стеклам, гремели по карнизам. Потемнело.

— Подруги приходили? — спросил отец Ди-митрий.

— С чего вы взяли?

— Кто зеркала закрыл?

— Не знаю. Я когда пришел, так было.

Отец Димитрий обернулся и внимательно рассмотрел участкового. Федоров понял: странно это. Что ж, получается, она сама зеркала позакрывала? Зачем?