Книга Конец времен. Новый взгляд на пророчества майя - Эдриан Джилберт

С того самого момента, как испанский священник отец Ордоньес опубликовал данные своих открытий в Паленке в книге, озаглавленной «История сотворения Небес и Земли», ученые пытались найти ответ на вопрос, кто же все-таки построил город Паленке и к какой эпохе следует отнести момент его возникновения. Сам отец Ордоньес писал, что все, что он обнаружил в Паленке, построено вовсе не руками живущих в этом регионе индейцев, а является творением племени, прибывшего в Центральную Америку из-за Атлантического океана. Вождем этого племени, писал отец Ордоньес, был некий Вотан, уроженец города Триполи. При этом Вотан несколько раз приезжал в Паленке, каждый раз пересекая для этого Атлантический океан. Вотан также побывал там, где строился храм, который должен был достичь небес. Будучи ревностным христианином, отец Ордоньес полагал, что речь в данном случае шла о поездке Вотана в Вавилон.

Видимо, основанием для таких выводов отца Ордоньеса было большое внешнее сходство храмов Паленке с древневавилонскими зиккуратами. Поэтому отец Ордоньес и сделал вывод о том, что Вотан — а может быть, и какой-то еще более ранний путешественник или группа путешественников из Месопотамии, — и принесли идею строительства зиккуратов в Центральную Америку. Такая версия внешне очень логично объясняла тот удивительный факт, что цивилизация Центральной Америки действительно очень сильно опередило все остальные цивилизации континента. Ведь североамериканские индейцы, например, не строили ничего подобного. Объясняя удивительные храмы Паленке простым заимствованием — или импортом — из Европы, отец Ордоньес давал, как ему представлялось, ключ к разгадке этого феномена.

При этом отец Ордоньес утверждал, что обнаружил рассказ о Вотане и историю его прибытия в Центральную Америку в старинной книге индейцев киче, которая была частично скопирована епископом Нуньесом де ла Вега перед тем, как в 1691 году он сжег саму книгу, как еретическую и богопротивную. Согласно этой книге индейцев киче, указывал отец Ордоньес, Вотан приплыл на берега Центральной Америки в составе группы своих соплеменников, которые все были облачены в длинные белые одежды. Коренные жители этих мест доброжелательно и радушно приветствовали Вотана и его людей и фактически подчинились тому способу правления, который принесли с собой пришельцы. Приплывшие вместе с Вотаном мужчины, в свою очередь, взяли в жены дочерей местных индейцев. Из этого следовало, что те, кто построил Паленке и, возможно, другие величественные города в центральноамериканском регионе, принадлежали к смешанной расе: они были отчасти индейцами, отчасти — африканского или азиатского происхождения.

Ученые до сих пор ведут жаркие дискуссии по поводу того, является ли хотя бы что-то рассказанное Ордоньесом правдой. Конечно, всех смущает тот факт, что сама книга, на которую ссылается испанский священник, бесследно исчезла. С другой стороны, когда Эрнан Кортес впервые высадился на землю Центральной Америки — это случилось в 1519 году, когда его каравеллы причалили к побережью острова Косумель, — то индейцы сообщили ему о том, что на острове уже живут двое испанцев. Они были единственными выжившими членами предыдущей испанской экспедиции, которая достигла побережья острова в 1511 году. Одним из них был Херонимо де Агилар, который присоединился к походу Кортеса и оказал ему неоценимые услуги в качестве переводчика.

Второй же испанец, оказавшийся на острове, по имени Гонсало Герреро, полностью воспринял обычаи и нравы туземцев. Испанские хроникеры периода покорения Нового Света, такие, как Диего де Ланда и другие, пишут, что Гонсало Герреро стал по своим манерам совершенно неотличим от индейца, отрастил длинные волосы, нанес татуировку на все тело, проколол уши и вставил в них палочки и, более того, стал поклоняться индейским идолам. Он женился на дочери вождя племени и так хорошо зарекомендовал себя в глазах индейцев, что они сделали его чем-то вроде министра обороны племени, ответственным за военные дела.

Подобно Херонимо де Агилару, Гонсало Герреро имел возможность присоединиться к экспедиции Кортеса и влиться в ряды испанских конкистадоров. Однако он принял другое решение, предпочтя остаться среди индейцев. Герреро хотел продолжать жить той жизнью, которой жил до появления Кортеса. Этому, несомненно, способствовало и то, что он фактически стал одним из вождей «своего» индейского племени.

Но если такой «обратный переход» — из христианства в язычество, из европейской культуры в индейскую — мог произойти в XVI веке, то почему нечто подобное не могло произойти с финикийским путешественником или купцом по имени Вотан за несколько тысячелетий до этого?

Причем если с появлением в Мексике Кортеса у Гонсало Герреро появилась реальная возможность вернуться к своему привычному образу жизни, в свою привычную среду, то у оказавшегося в Мексике финикиянина Вотана — если он действительно существовал, — такого выбора, скорее всего, не было. Ведь наиболее вероятной причиной, по которой его судно прибило к берегам Мексики, был разразившийся в Атлантике шторм или буря, из-за которой он потерял управление кораблем и просто плыл куда-то по воле волн. Очевидно, что его приставший к мексиканским берегам корабль представлял собой жалкий обломок кораблекрушения и о том, чтобы вернуться в Триполи или в любую другую точку Старого Света, невозможно было и мечтать. Оказавшись в такой ситуации, Вотан, по всей видимости, попытался найти наилучший выход. Женитьба на дочери одного из местных вождей и та ведущая роль, которую он стал играть в расцвете культуры Паленке, явились, очевидно, более чем удовлетворительным вариантом в создавшемся положении. Ведь, возвращаясь к вопросу о судьбе Херонимо де Агилара и Гонсало Герреро, то следует отметить, что если полностью перешедший в индейскую веру и воспринявший все обычаи племени Гонсало Герреро стал одним из уважаемых вождей индейцев, то не сделавший этого Херонимо де Агилар так и продолжал жить среди них на положении пусть и почетного, но пленника. С учетом всего этого, по моему мнению, нам все же не следует на сто процентов подвергать сомнению эту историю, переданную епископом Нуньесом де ла Вега. В дальнейшем я собираюсь изложить некоторые другие аргументы, которые, на мой взгляд, также могут послужить в пользу правдивости этой версии.

Выход в свет книги отца Ордоньеса «История сотворения Небес и Земли» пробудило заметную волну интереса к древним монументам майя в целом и особенно — к описанному им загадочному городу Паленке. Поскольку к тому времени христианство уже давно утвердилось на всей территории Центральной и Южной Америки, сохранившиеся в виде древних памятников свидетельства существования древних дохристианских религий уже не рассматривались в качестве прямой и непосредственной угрозы «истинной вере». Поэтому то, что раньше сразу уничтожалось или сносилось с лица земли, теперь рассматривалось нейтрально, в основном — в качестве предметов истории и старинных образцов искусства.

Первый детальный план Паленке составил капитан испанской армии дон Антонио дель Рио. В 1787 году он руководил значительными группами местных индейцев, которые под его руководством расчистили значительные площади джунглей, в результате чего стали видны основные контуры древних развалин Паленке. В дальнейшем рабочие под руководством Антонио дель Рио стали очищать от лиан одно здание за другим. Капитан дель Рио сделал зарисовки главных зданий Паленке и гипсовые слепки с самых интересных каменных рельефов. В отчете, который капитан отправил в Мадрид, он предположил, что некоторые сооружения Паленке, возможно, были построены древними римлянами, в частности, акведук, который проходит под самым большим зданием, сейчас известным как «Дворец». В подкрепление такого умозаключения дель Рио процитировал доминиканского монаха Ясито Гарридо, который писал, что Северную Америку в древности посещали путешественники из Греции, Британии и других известных мест античного мира. Ясито Гарридо имел в виду, что древние римляне отнюдь не были единственными, а возможно, были и далеко не первыми из европейцев, которым удалось пересечь Атлантику.