Книга Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - Глен Кук

Я отправился к причалам, где принял в наше братство по оружию тридцать два новобранца. Могаба был на седьмом небе – я уж думал, кинется меня обнимать.

Наши ряды пополнились весьма впечатляющими бойцами: каждый – богатырского сложения, быстр и ловок, словно кошка. Если это всего лишь полукровки от наших солдат, служивших в Гиэ-Ксле, каковы же были предки?

Будучи приведен мною к присяге, Могаба первым делом спросил, можно ли его братьям по касте взять на себя охрану других судов. После, мол, они смогут рассказать внукам, что сопровождали нас в священном походе аж до Третьего Порога.

– Почему бы и нет?

Этот Могаба со своими парнями вскружил мне голову. В первый раз с тех самых пор, как возглавил Черный Отряд, я почувствовал себя настоящим Капитаном.

Братья разошлись по домам за своей амуницией. Заодно хотели разнести по городу добрую весть.

И тут я заметил, что хозяин с носа барки наблюдает за происходящим с широкой плотоядной улыбкой.

Для его компании все складывалось просто отменно. Они были уверены, что уже захомутали нас и теперь держат за узду.

– Эй, Костоправ! Твоя блудная подружка вернулась!

– И ты, щенок? Ох, брошу тебя в реку…

Если смогу догнать. Бесенок обладал не только умом, но и резвостью пятилетнего.

Всеобщий ажиотаж при появлении Госпожи подсказал мне, что это именно она. Точнее, подсказало его отсутствие. Люди, мимо которых она проходила, прерывали разговоры, провожали ее мечтательным взглядом, вздыхали, качали головой. Ни свиста, ни воя, ни грубых замечаний.

Оглядев окрестности, я выбрал жертву:

– Мурген!

– Какие будут распоряжения? – подскочил тот.

– Когда Госпожа появится здесь, покажи ей ее жилище. Соседняя каюта – для ее гостей.

– Я думал…

– А ты не думай. Просто делай что говорят.

Сам я не хотел попадаться ей на глаза. Я пока не был готов к неизбежной схватке.

19. Река

Ночь над рекой. Лунный луч плещется в темном зеркале вод. Тишина, порой сверхъестественная, вдруг разражается какофонией адского оркестра: хрюкают крокодилы, пятьдесят разных пород лягушек тянут свою песнь, птицы ухают и клекочут, бегемоты фыркают – и все прочие, богам одним известно кто еще, голосят на разные лады.

И жужжат насекомые. Здесь с ними едва ли не хуже, чем в джунглях. И будет еще хуже, когда достигнем южных болотистых низин. Нам сказали, что река – хоть это и незаметно – течет сквозь болото от десяти до восьмидесяти миль в ширину и три сотни миль в длину.

Пока что вдоль западного берега тянулись пахотные земли, а восточный на три четверти был покрыт дикой растительностью. В устьях притоков и заводях попадались лодки; их хозяева таращились на нас; подобно своей земле, эти люди были окультурены лишь самую малость.

Меня заверяли, что туземцев, живущих под самой сенью города, опасаться не стоит. Они с криком приближались к нам, но лишь для того, чтобы предложить на продажу крокодильи кожи и накидки из перьев попугаев. Я польстился и купил одну, самую большую и пеструю. И весила она фунтов шестьдесят. Облачившись, я стал в точности похож на классического вождя дикарей.

Могаба, осмотрев накидку, похвалил меня за разумное приобретение. Сказал, что эта штуковина защищает от дротиков и стрел лучше стальной брони.

Кое-кто из наров купил крокодильих кож для укрепления щитов. А Гоблину вздумалось приобрести пару высушенных крокодильих голов. Одна была гигантская, ни дать ни взять драконья. Пока я сижу на верхней палубе и описываю красоты ночной реки, он пристраивает свою чудовищную покупку на голову носовой фигуры. Наверное, готовит какой-нибудь фокус про запас.

С головой помельче он подошел ко мне:

– Костоправ, примерь-ка!

– Что?

– Примерь, говорю. Когда пираты нападут, появишься здесь в накидке из перьев и с этой штукой на башке и дохнешь огнем, как мифическое чудовище.

– Великолепный трюк! Мне нравится. Нет, я просто в восторге. Посмотрим, найдется ли идиот вроде Бадьи, чтобы его исполнить.

– Но…

– Ты полагаешь, я собираюсь торчать здесь и пусть всяк, кто хочет, в меня целится?

– Мы с Одноглазым обеспечим тебе защиту!

– Правда?! Услышаны наконец мои молитвы! Столько лет я не нуждался ни в чем, кроме твоей с Одноглазым защиты! «Уберегите меня, о святые отцы-покровители нашего Отряда!» – восклицал я тысячу – да что там, десять тысяч раз! И вот наконец…

Он плюнул и, прервав меня, переменил тему.

– Те люди, – проквакал он, – которых твоя подружка притащила на борт…

– Следующий идиот, который назовет Госпожу моей подружкой, отправится к крокодилам – выяснять, нельзя ли поставить их под седло. Улавливаешь?

– Улавливаю. Правда жизни больно бьет по твоим чувствам.

Я промолчал. Но – скрепя сердце.

– Дурная новость, Костоправ, – едва слышно зашептал Гоблин; так мы переговаривались, пробираясь мимо вражеских постов. – Там, в их каюте, такое заваривается!

Он изо всех сил старался быть полезным. Жабомордый, появившись в Отряде, совершенно затмил его. И потому я не сказал, что уже предупрежден и имею пару идей на этот счет.

Из воды, спасаясь от какого-то хищника, выпрыгнула рыба. И награда вполне соответствовала затраченным усилиям: беглянку подхватила кружившая над рекой ночная птица.

Я крякнул. Надо ли оповещать Гоблина, насколько я осведомлен о положении вещей и о чем лишь подозреваю? Или лучше прикинуться дурачком и по-тихому все уладить? Отряд разрастается, и сейчас крайне важно окружить себя ореолом загадочности. На некоторое время это подействует. Старослужащие просто не заподозрят меня в столь циничном и практичном отношении…

А Гоблин тем временем вываливал на меня все имеющиеся у него факты, подозрения и домыслы. Нового я услышал очень мало. И это новое только делало четче мое представление о ситуации.

– Пожалуй, Гоблин, – наконец сказал я, – пора тебе создать главный в твоей жизни шедевр. Нечто простое, недвусмысленное и мощное и чтобы можно было пустить это в ход за пару секунд.

Он растянул губы в своей знаменитой улыбке:

– Отстаешь от жизни, Костоправ. У меня в работе пара штучек – все обалдеют, когда применю.

– Вот и замечательно.

Где-то в конце пути Одноглазого ждет сильное потрясение.

До Третьего Порога было самое меньшее две недели пути – скорость течения не превышала скорости неспешной ходьбы. Если учесть и пиратов, наше путешествие могло никогда не закончиться.

К вечеру четвертого дня защита барки была усилена так, что дальше некуда. Бревенчатые щиты укрыли главную палубу. Их нижние края спускались до самой воды, чтобы препятствовать высадке абордажных команд. Сквозь амбразуры в щитах тоже не смог бы пролезть ни один человек. Вдоль каждого борта ребята смонтировали четыре баллисты. По совету проницательного Одноглазого мы изготовили десятки зажигательных бомб, и теперь они хранились в надежных гнездах на мостике. Трое братьев из Берилла смастерили «дельфина» – остроконечное грузило в форме рыбы на длинной цепи; его сбрасывают с гика, чтобы прошибать днища мелких судов. Но более всего мне понравилась машина, придуманная Терпилой, бывшим охранником караванов. То была многоствольная штуковина, заряженная небольшими отравленными дротиками; они выбрасывались при ударе упругой доской по их торцам. Малейшей царапины хватит, чтобы вызвать мгновенный паралич. Единственным недостатком этого орудия являлась неповоротливость. Придется ждать, пока цель сама не ляжет на траекторию выстрела.