Книга Ошибка юной Анны - Вадим Норд

– У вас оперировались двое моих подруг, – сказала Инга в ответ на вопрос Александра. – Одна нос поправляла, другая грудь увеличивала с нуля до четверки. Обе просто все уши мне прожужжали насчет того, какой вы хороший специалист. Что обещали – то и сделали, причем так виртуозно, что никаких следов. Да и в Сети о вас хорошо отзываются. Вот я и решила отдаться в ваши добрые руки. Надеюсь, что не пожалею.

– Я тоже на это надеюсь, – ответил Александр.

Он проговорил пациентке, через что ей придется пройти ради достижения желаемой цели, объяснил, что она получит в итоге и насколько этот итог будет соответствовать «натуральному» мужскому телу, напомнил о необходимости пожизненного приема гормонов, и только после того, как убедился, что пациентка все правильно осознает и представляет, оформил договор и выписал направления на предоперационное обследование. Да еще подумал вдобавок, как часто это бывало, что очень приятно иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят. Нередко приходили клиенты, точнее – кандидаты, вероятные клиенты, которым хотелось изменить свою внешность в лучшую сторону, но как именно, они не представляли. С такими, конечно, приходилось повозиться, но несмотря на все старания Александра, они нередко уходили от него разочарованными и больше не возвращались. К сожалению, возможности пластической хирургии имеют пределы. В отличие от человеческой фантазии.

Договор с Ингой был подписан во вторник, на следующий день после возвращения Александра из Нижнего Новгорода. А в среду утром явился отец Инги. По представительной наружности и властному взгляду Александр сразу угадал в нем чиновника не из мелких и не ошибся.

– Я заместитель начальника Главного контрольного управления города Москвы, – сказал посетитель, положив на стол визитную карточку с московским гербом. – И по совместительству отец Инги Ахмальцевой.

Александр оценил все – и царственную (слово «барственная» не передавало всей полноты) манеру поведения, и то, что отец Инги не назвал своего имени, несмотря на то, что правила приличия предписывают делать это и при обмене визитными карточками, и слова «по совместительству отец Инги Ахмальцевой». Александр не предполагал, что отцом можно быть «по совместительству». Впрочем, каждый сам решает, что считать главным, а что второстепенным. Александр в ответ выложил перед посетителем свою визитку и представился.

– Александр Михайлович.

– Я в курсе, – буркнул гость.

На визитной карточке было написано, что его зовут Виктор Сергеевич. Явный Виктор, «типичный победительный победитель», как сказал бы друг Андрей. Александр постарался с иронией отнестись к происходящему. Так было легче погасить раздражение, возникшее от знакомства с отцом Инги.

Следом за визиткой на стол лег договор, извлеченный из роскошной черной кожаной папки. Уголки у папки были металлическими, и Александр даже решил, что они сделаны из белого золота. Папка выглядела респектабельно в руках не менее респектабельного владельца.

– Ваш? – сурово поинтересовался «отец по совместительству», грузно опускаясь на стул.

Папку он положил не на колени, как этого можно было ожидать, а на стол. Позволения не спрашивал. «Молодец! – подумал Александр, глядя в недружелюбно суженные глаза собеседника. – Сразу расставил акценты, дал понять, кто тут хозяин. Умеет человек себя поставить, определенно умеет».

Александр взглянул на договор и подтвердил.

– Наш.

– Считайте его расторгнутым, – сказал отец Инги. – И больше не пытайтесь заработать на моей дочери, иначе я устрою вам очень веселую жизнь. Вы меня поняли?

– Понял, – спокойно ответил Александр. – У вас все?

– Все! – Ахмальцев встал и взял со стола папку. Задерживаться он больше не собирался.

– Минуточку, – попросил Александр. – У меня есть что сказать по поводу расторжения договора и веселой жизни.

– Говорите, – разрешил Ахмальцев, но садиться не стал.

Пришлось и Александру подняться. Не столько из вежливости, сколько из-за психологических соображений, чтобы разговор шел на равных.

– Договор может расторгнуть тот, кто его заключал. – Александр позволил себе сдержанную, вежливую улыбку. – Что же касается веселой жизни, то сейчас не девяносто пятый и даже не девяносто седьмой год…

– Я в курсе, какой сейчас год! – раздраженно перебил Ахмальцев.

– Тогда почему вы мне угрожаете? – Александр старательно изобразил недоумение, даже бровь приподнял. – «Веселая жизнь» – это выражение из прошлого. И вообще, в наше время предпочитают договариваться, а не угрожать…

– Мне не о чем с вами договариваться!

– Вам, может, и не о чем, – согласился Александр, – а вот вашей дочери…

– Дочери! – Ахмальцев поднял вверх указательный палец. – Именно что дочери! Это вы правильно сказали! До-че-ри! Моей дочери нечего у вас делать! Ей надо лечиться у… невропатолога! Да! У невропатолога!

Ахмальцев опустил руку, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и уже более спокойным тоном сказал:

– А про веселую жизнь вы меня не совсем правильно поняли. Я не прессинг имел в виду, не осложнения с инстанциями, а судебные иски и информационную огласку…

Ледяной взгляд Ахмальцева и не менее ледяной тон его голоса свидетельствовали о том, что «осложнения с инстанциями» тоже будут иметь место. Все будет. Все, что только может быть. Нынче модно записывать разговоры, поэтому умные люди ни при каких обстоятельствах стараются не говорить лишнего, того, что может быть использовано против них. Но намекнуть-то всегда можно.

– И вы это получите, не сомневайтесь, – продолжал Ахмальцев. – То, что моя дочь хочет изменить пол, есть следствие ее болезни, и вам, как врачу, не подобает использовать ее болезнь для наживы. Если же вы рискнете, то вы… рискнете. И еще имейте в виду, что я сегодня же возьму под контроль ее траты. У меня есть такая возможность. Это все. Прощайте!

«Солидный человек, при должности, а такой дурак», – с тоской подумал Александр. Впрочем, возраст и должность ума не прибавляют, недаром немцы говорят: «Alter schützt vor Torheit nicht»[28]. Ум или есть, или его нет. Если же вы рискнете, то вы рискнете! Каков, однако!

Формально недовольство Ахмальцева-старшего можно было не брать в расчет. Дочь его совершеннолетняя, дееспособная, опять же диагноз транссексуализма подтвержден психиатрами после длительного наблюдения. Максимум, что можно сделать, так это позвонить и уточнить – действительно ли выдавалась такая справка, не подделана ли она. Если справка подлинная, то господин Ахмальцев может со своим исковым заявлением сходить в туалет, ни один судья, при любом пристрастном раскладе, на его сторону не встанет. Взрослый дееспособный человек делает операции по показаниям, официально, в полном соответствии с законодательством. Родитель может одобрять решение своего чада или не одобрять, но воспрепятствовать в этом случае он не вправе. Но авторитарный папаша, да еще и обладающий кое-какими возможностями, может существенно осложнить жизнь всем: как своей дочери, так и клинике. Подкинуть тему журналистам – пара пустяков. Они начнут ее муссировать, раздувать, выворачивать наизнанку… В клинике «La belle He2le1ne» наживаются на пациентах! В клинике «La belle He2le1ne» оперируют не по делу, а ради наживы! Разумеется, кого-то получится засудить и принудить дать опровержение, но при большой волне со всеми судиться сил и времени не хватит, а на опровержения мало кто обращает внимание. Нужна клинике «La belle He2le1ne» подобная антиреклама? Боже упаси!