Книга Песни сирены - Вениамин Агеев

К сожалению, Васнецов, так хорошо и доходчиво объяснивший, что нужно делать со своими сексуальными желаниями, ничего не говорил о ревности, а мне сейчас не помешал бы добрый совет. Потому что, как только Роман вкрадчивым голосом пробормотал в трубку, что хочет поговорить со мной об «Алле Евгеньевне», я сразу вспомнил несколько последних свиданий в «Восточном экспрессе». От моей подруги скорее можно ожидать расхлябанности, чем пунктуальности, и её опоздания успели стать для меня привычными, а тут, непонятно почему, я уже трижды за последние недели заставал её у стойки бара любезничающей с хлыщеватым администратором. Причём во всех трёх случаях я приходил минут за пятнадцать до назначенного времени. Какого чёрта она появлялась там настолько рано? Всякий раз я ощущал уколы ревности, причём их сила нарастала. У меня и без того, ещё после первого признания Аллы, были не слишком хорошие ассоциации с этим кафе, а теперь к ним прибавилось крайне неприятное предчувствие. Стоит ли удивляться, что, едва лишь я услышал от Романа по телефону имя своей подруги, как мне тут же захотелось проломить его кудрявую башку?

XVIII

Домашние питомцы уже давно и прочно вошли в нашу повседневную жизнь. Между хозяином и четвероногим другом возникает тесная эмоциональная связь любви и верности.

Однако с появлением в семье нового члена, а именно маленького ребёнка, в установившемся равновесии между хозяином и животным происходит определённый дисбаланс. В зависимости от интеллектуального уровня и особенностей животного возможны несколько вариантов развития отношений с ребёнком: от покровительственной опеки до агрессивного неприятия.

Конечно, если у вас в доме стоит оригинальный аквариум с редкими видами рыбок, вам не грозит данная проблема. Но когда в квартире живёт собака бойцовской породы, тут уже становится не до шуток.

Вполне возможно, что собака, генетически привыкшая к строгой иерархии в семейной «стае», станет воспринимать нового маленького человечка как основного конкурента на роль домашнего любимца. А это уже чревато как попыткой физического устранения проблемы, так и тяжёлыми депрессивными состояниями животного, вплоть до его гибели.

В этом случае хозяин должен решительно и понятно для животного установить новую систему иерархических отношений.

Домашний питомец должен понять, что его продолжают любить и ценить, однако только в качестве самого младшего члена семьи. Если необходимо, то следует подтвердить свои намерения системой «кнута и пряника».

Проблема появления ребёнка в семье и ревности животных (по данным «Семейного портала о здоровье детей и мам»)

XIX

Тот, кто ревнует, всегда находит больше, чем ищет.

Мадлен де Скюдери

Чего я только не передумал за те считанные минуты, что прошли со времени телефонного звонка и до того момента, когда Роман появился на пороге моей комнаты! По всей видимости, он приехал заранее и находился где-то совсем рядом. Возможно, незаметно припарковал свою машину около дома напротив, там, где бурно разрослись кусты сирени, и ждал, когда я появлюсь у входа. Во всяком случае, едва я ответил на его звонок, как он безапелляционно заявил:

– Александр Викторович! Есть серьёзный разговор. Разрешите, я поднимусь в вашу квартиру? Я тут случайно оказался в вашем районе…

И, предупреждая мой вопрос, заверил:

– Я не отниму у вас много времени.

Мало того, что вторжение Романа в мою частную жизнь было само по себе крайне непредвиденным. Мы с ним не друзья, не приятели и даже не деловые партнёры, нас можно назвать, в лучшем случае, хорошими знакомыми. Но уж чего я совсем не ждал, так это бесцеремонной навязчивости визитёра, свалившегося мне на голову буквально через пять минут после возвращения с дежурства. И поэтому немного насторожился.

– Мне, конечно, очень приятно, Роман… А в чём, собственно, дело?

– Да ни черта вам не приятно! – позволил себе отклониться от дипломатического тона мой собеседник, хотя обычно крайне выдержан – ни дать ни взять выпускник МГИМО или какой-нибудь там Штирлиц. – Ни черта вам не приятно, да и мне-то не очень приятно, но я вынужден вас просить…

– Что произошло, Роман? Ты можешь хотя бы объяснить?

И вот тут его голос потерял обычную твёрдость. Следующую фразу он произнёс запинаясь и как-то неуверенно – то ли смутившись, то ли вдруг оробев:

– Понимаете… Нам с вами необходимо поговорить насчёт Аллы Евгеньевны, понимаете? Я всё объясню… Только разрешите, мы поговорим у вас дома? Не телефонный разговор, понимаете?

Тут я, конечно, вспомнил, как они шептались в «Экспрессе». И взгляды Романа вспомнил, и Аллины улыбочки. И вдруг стало очень жарко, как если бы мне в вену ввели хлористый кальций. Наверное, на десять секунд или около того в трубке повисла пауза, но в конце концов я взял себя в руки.

– Хорошо, Роман. Моя квартира слева от выхода из лифта, на четвёртом…

– Я знаю.

Сомнений больше не оставалось. Конечно же, Роман был любовником Аллы – одним из. Я снова вспомнил, как они шептались, а увидев меня, отпрянули друг от друга, и на мгновение почувствовал себя физически плохо – меня едва не затошнило, когда я представил себе лицо моей подруги, обращённое к Роману, – столь любимое мною лицо, с ярким ртом, полуоткрывшимся в многообещающей улыбке. Но, несмотря на то, что сомнений не было, я одновременно ощутил неудержимое желание сию же минуту поехать к Алле и задать ей прямой вопрос. Да так, чтобы она не смогла улизнуть от ответа. Я даже не знаю, что я сделал бы, если бы и в самом деле рванул к ней в тот момент – возможно, тряс бы её за плечи, добиваясь признания, что этот хлыщ был её любовником. Или надавал бы пощёчин. Не знаю… Знаю только одно: я впервые оказался не в силах сдержать своей юношеской клятвы – никогда, ни при каких обстоятельствах не поддаваться ревности. Конечно, мне и раньше доводилось ощущать спазмы этого чувства, но ещё ни разу я не ощущал себя настолько беспомощным, утратившим всякий контроль над собой. А ведь считал себя сильнее каких-то там иррациональных и глупых эмоций! И разве не доказал я этого на деле? Разве не давала мне почти каждая из моих немногочисленных женщин не один, так другой повод для подозрений? Да что там повод? Далеко не повод, а вполне твёрдое свидетельство своей измены! И при всём том, разве я хоть раз позволил себе поддаться, совершить что-то дикое, выставить себя в смешном свете или унизить неверную подругу, не говоря уже о каком-либо физическом насилии? Нет, нет и нет. Что же произошло со мной сейчас? Я испытывал чувство острой неприязни к Роману и не был уверен, что мне удастся сохранить гримасу холодной вежливости, когда мы встретимся лицом к лицу. Тем не менее, я уже успел немного прийти в себя, когда здоровался с Романом, – настолько, что даже нашёл в себе силы горько пошутить:

– И ты, Брут? – спросил я его, упражняясь в саркастической риторике.