Книга Власть в Древней Руси. X - XIII века - Петр Толочко

Сражение у озера Долобского примечательно тем, что оно произошло и было выиграно, по существу, без участия в нем князя. В конце XII–XIII вв., особенно во времена княжения Данила Галицкого и его брата Василька, а также их сыновей такая практика будет иметь более широкое распространение.[243]

Прибегал к ней и Святослав Всеволодович, нередко посылавший против половцев своих воевод, в то время как сам занимался обустройством своей вятичской вотчины. «Тоѣ же веснѣ (1185 г.) князь Святославъ посла Романа Нездиловича с берендици на поганѣѣ половцѣ».[244] О том, кем был Роман Нездилович узнаем из летописной статьи 1187 г. В ней сказано: «Тое же зимы сдумавъ Святославъ со сватомъ своимъ с Рюриком, посласта черный клобукъ на вѣжа за Днепръ и Романа Нездиловича воеводою».[245] Нет сомнения в том, что во главе черноклобукского конного войска мог быть только профессиональный воевода.

Из статьи 1188 г. узнаем о еще одном южнорусском воеводе, Славне Борисовиче, который был послан Рюриком Ростиславичем вместе со своим сыном Ростиславом в помощь Роману Мстиславичу. В летописи не сказано, чьим воеводой являлся Славн Борисович, можно лишь предполагать, что он служил Ростиславу Рюриковичу.

Содержательно близкие южнорусским известия о воеводах находятся также во владимиро-суздальском летописании. Во всех случаях это княжеские люди, часто особо доверенные лица. Показательным в этом отношении может быть свидетельство летописной статьи 1182 г. о походе Всеволода Юрьевича на болгар. Дойдя на ладьях до волжского острова Исады, князь одну часть войска пересадил на коней для продолжения похода, а другую оставил охранять ладьи. Во главе оставшихся летописец назвал воеводу Фому Назаковича, Дорожая, названного отцовским слугою, а также других воевод неназванных по имени. «И ту оставиша всѣ насады и галѣѣ и Бѣлозерьскии полкъ остави же у иихъ, воеводу Фому Назаковича, а другого Дорожая то бо бяше ему отнь слуга, иныѣ воѣводы оставиша».[246] Когда в 1228 г. великий князь Юрий Всеволодович решил отправить в поход на мордву своего племянника Василька Константиновича, то воеводой при молодом князе назначил «своего мужа Еремѣя Глебовича».[247] В 1237 г. Юрий Всеволодович, занятый организацией обороны земли от монголо-татар поручил воеводство над своей дружиной Жирославу Михайловичу. «И нача Юрьи князь великый совокупляти воѣ противу татаромъ, а Жирославу Михайловичю приказа воеводьство в дружинѣ своей».[248] Вряд ли может быть сомнение, что свою дружину Юрий Всеволодович поручил профессиональному воеводе.

Много известий о воеводах находится в Галицко-Волынской летописи, рассказывающей о трудной борьбе Данила Галицкого за Романово наследство, а затем и за галицкий княжеский стол. Не всегда они отрекомендованы летописцами именно так, но контекст этих известий не оставляет сомнений в том, что многие из бояр, вовлеченных в круговорот этой борьбы, являлись профессиональными военачальниками.

Это следует уже из первых сообщений, содержащих информацию о военных действиях. Особенно примечательным в этом плане может быть свидетельство летописной статьи 1211 г. В ней сказано, что когда польский князь Лешко собирал силы русских князей для борьбы за Галич, то больше всего воинов было у Данила, поскольку на его стороне выступили все великие бояре его отца. «Бѣ во вои Даниловѣ болши и крѣплѣиши бяху бояре велиции отца его вси у него». В том же году некоторые из них сражались, вместе с польскими союзниками, с мятежным галицким боярином Володиславом. «А от Данила же, — пишет летописец, — Мирослава и Дьмяна, а от Мьстислава Глѣбъ Зеремѣевичь и Прокопьича Юрия бывши в сѣчи велицѣ».[249]

В 1213 г., когда поляки вторглись в пределы Руси и начали воевать по Бугу, Данил снарядил против них своих воевод Гаврила Душиловича, Семена Олуевича и Василька Гавриловича. Поход оказался успешным, полки названных воевод отбили у поляков русских пленников и «с великой славой» вернулись во Владимир. Из дальнейшего рассказа следует, что в походе принимал участие и еще один воевода Клим Христинич, погибший на поле брани. О его высоком социальном статусе свидетельствуют следующие слова летописи. «Тогда же Климъ убьенъ бысть Хрьстиничь единъ от всихъ его воинъ, егоже крестъ и донынѣ стоить на Сухой Дрогви».[250]

О галицких воеводах говорится в статье 1224 г., повествующей о Калкской битве. Это Юрий Домамырич и Держикрай Володиславич. Они, как пишет летописец, прибыли к острову Хортице во главе так называемых галицких выгонцев на тысяче ладий. «А выгонци галичькыя придоша по Днепру (по Днестру — П.Т.) и внидоша в море, бѣ бо лодей тысяща, и воидоша во Днѣпръ и возведоша порогы и сташа у рѣкы Хортицѣ на броду у Протолчи, бѣ бо с ними Домамѣричь Юрьгий и Держикрай Володиславичь».[251] Видимо, даже для Данила Галицкого это было неожиданностью. Он прискакал посмотреть на эту подмогу, как и другие князья. Возникшее сомнение о боеспособности галицких выгонцев развеял воевода Юрий Домамырич. «Юрьги же имъ (князьям — П.Т.) сказавше, яко стрѣлци суть». Ему не поверили: «Инии же молвяхуть, яко простии людье суть пущей половець». Тогда Юрий поехал в стан князя Мстислава (по-видимому Мстиславича) и еще раз подтвердил сказанное ранее. «Юрьги же Домамыричь молвяшеть: „ратницы суть и добрая вои“. Приѣхавше же и сказаша Мстиславу». [252]

О том, кто скрывается под термином «галицкие выгонци», среди исследователей до сих пор нет единого мнения. Можно полагать, что речь здесь идет о тех галичанах, которые колонизовали регион Нижнего Поднестровья и Попрутья и назывались ранее по главному городу края берладниками. На взгляд князей они были простыми людьми, но в действительности, как сказал Юрий Домамырич, являлись ратниками, поскольку вся их жизнь была сопряжена с военным делом.

Из последующего текста следует, что кроме названных в Калкском сражении принимали участие и другие галицкие воеводы, пришедшие вместе с князем Данилом Романовичем. Речь идет о Семионе Олуевиче и Васильке Гавриловиче, которые с малолетства Данила исполняли воеводские обязанности.[253] Карьера Василька Гавриловича имела продолжение после сражения на Калке. Упоминание о нем находим в статье 1231 г., когда он, вместе с боярином Давыдом Вышатичем, отражал нападение на город Ярославль венгерского короля. Рассказывая о возникших распрях между Давыдом и Васильком, летописец представляет последнего как человека верного рыцарской чести. На слова Давыда, что город удержать невозможно, Василько ответил категорическим несогласием. «Василкови же молъващу ему (Давыду — П.Т.): „не погубимъ чести князя своего, яко рать си не можеть града сего прияти“. Бѣ во мужь крѣпокъ и храбръ».[254] Несмотря на отчаянную храбрость Василька, Давыд все же сдал Ярославль. Возможно, он был посадником в этом городе, а следовательно и обладал правом решающего голоса.