Книга Истина - Эдуард Хруцкий

— Пойдем, я тебя познакомлю.

Люди уходили, а эти трое так и стояли у могилы, словно прощаясь с однополчанином.

— Познакомьтесь, майор Наумов, — сказал Горелов, — он ведет дело об убийстве Игоря.

— Брозуль, — протянул Олегу руку среднего роста человек в темном костюме.

И Олег вспомнил то, что успел прочесть о нем. Это был партизанский резидент в Гродно.

— Лунев, — сказал второй.

И Наумов увидел этого человека совсем молодым, готовым погибнуть, чтобы спасти товарищей.

— Субботин.

Эта фамилия пока ничего не говорила Олегу, он просто не дочитал, видимо, до того места, где она упоминалась.

Все трое молча смотрели на Наумова, словно спрашивая его: как ты мог допустить? И Олегу неуютно стало под взглядами этих людей, знавших цену дружбе, видевших горе и смерть.

Брозуль достал из кармана визитную карточку:

— Если я понадоблюсь. Готов помочь.

То же сделали Лунев и Субботин. Потом попрощались и пошли по дорожкам кладбища.

— Ты поедешь на поминки? — спросил Горелов.

— Нет. Работа. Довези меня до управления.

Горелов кивнул. Его машина стояла почти у самых ворот. Виктор включил двигатель, посидел, прислушиваясь.

— Когда-то у Ремарка в «Трех товарищах» я прочел пронзительную фразу.

— Какую?

— Помнишь похороны Ленца? Наумов кивнул.

— «Я оглянулся, за нами никто не шел». Тогда я ее еще не понимал по-настоящему. Осмыслил все сейчас, когда мы уходили с кладбища. Только я не оглядывался. — Он выжал сцепление, плавно тронул машину. — Ты, Олег, говорил, что я тебе нужен.

— В эти дни боялся тебе мешать, а сейчас…

— Это поможет найти убийцу?

— Поможет ответить на некоторые неясные вопросы.

— Значит, поможет. Прошу тебя, дай мне эту работу.

— Хорошо, на следующей неделе я позвоню.

— Ну, вот и улица Белинского. Машина остановилась, Олег вышел.

Вестибюль был торжественно пуст. Милиционер на вахте. Он хорошо знал Наумова, но все же проверил его документы. Олег подошел к лестнице.

— Наумов, — через вестибюль бежал помощник дежурного по управлению, — быстро в десятое, там Сытин, вооруженных по вашему делу берет.

А Леня Сытин утром приехал в десятое отделение. Дежурный оперуполномоченный Сережа Проханов заканчивал с ним Московскую школу милиции. Он и был первым, кого Леня встретил в отделении.

— Ты никак в город перешел? — удивился Сережа.

— Да нет пока. Все в деревне воюю.

— А чего к нам? Леня объяснил.

— Сейчас разыщем книги происшествий. Когда эта драка была?

— Два года назад.

— На ключ. Мой кабинет седьмой. Иди, а я книги принесу. И они погрузились в море квартирных склок, драк, наездов, краж.

Каждый день был аккуратно занесен в книгу происшествий. Разные люди заполняли эти страницы. Это была печальная книга. В ней собиралось все невидимое другим, изнанка жизни огромного куска одного из центральных районов Москвы. И не было дня, чтобы очередной дежурный не занес сюда новое происшествие.

Раньше Лене как-то не приходилось сталкиваться с этой сферой работы милиции. После окончания школы милиции он сразу попал в ГУВД Мособлисполкома и, как говорили его коллеги, «на земле» не работал.

Конечно, он знал о существовании этих книг и даже заглядывал в них, приезжая в те районы, которые курировал. Но так плотно, так надолго он никогда не погружался в обыденность милицейской службы.

Через час они с Сергеем сделали перерыв. Закурили.

— Может, в «Молодежное» сходим поедим? — как гостеприимный хозяин спросил Проханов.

— Давай еще посмотрим.

— Давай, время у нас есть.

Сергей раскрыл новую книгу, перевернул страницу и сказал радостно:

— Как говорят нынче, с тебя соковый коктейль.

— Нашел?

— Вроде. Значит, Бурмин и Чернов?

— Да.

— Вот смотри.

Аккуратным почерком было написано, что такого-то числа в такое-то время дежурная группа доставила таких-то граждан за драку у ресторана «София».

Разобравшись, они выяснили, что Алексей Семенович Бобаков, Евгений Петрович Федоров и Илья Дарханович Нурамбеков напали на гражданина Бурмина Игоря Александровича.

— Ты этих людей знаешь? — спросил Леня.

— Бобакова Лешку по кличке Бобак у нас знают все. Вреднейший тип. Освободился, нигде не работает, связан с ворьем.

— За что сидел?

— За квартирную кражу. Да что тут разговаривать, пошли, он рядом живет. Ты мне так и не сказал, почему его ищешь?

— По подозрению в убийстве.

Сережа присвистнул, открыл сейф, вынул пистолет и сунул его в карман.

— Зачем? У меня есть оружие.

— Ты, Леня, этого Бобака плохо знаешь. Псих. Если пьяный, всего ожидать можно.

Дом, где проживал Бобаков, был действительно в десяти минутах ходьбы от отделения. Они шли по залитой солнцем улице Готвальда, по-субботнему пустой и поэтому кажущейся особенно тихой. Машин не было, и ощутимее стали звуки города: обрывки музыки, доносящейся из окон, приглушенный расстоянием шум Новослободской, детские голоса из сквера.

Вместо вывески «Бар „Ритм“» висела другая: «Десертный бар».

— Видишь, — сказал Сережа, — ликвидирована самая горячая точка района.

— А я сюда раза два заходил, все было очень пристойно. И обслуживали хорошо, и кофе чудесный делали.

— Ты днем заходил?

— Да.

— Один?

— С девушкой.

— А ты бы вечером попробовал там покрутиться.

— Хулиганы?

— Да нет, сюда, как магнитом, всякую шпану притягивало. Причем у них все четко обозначено было. До девятнадцати они сюда ни ногой.

— А теперь тихо?

— Теперь здесь молодежь собирается. Коктейли пьют, танцуют. Я забегаю вечерком чашечку кофе выпить, так просто удовольствие получаю. Ну вот и пришли. В этом доме и проживает гражданин Бобаков.

Сытин и Проханов свернули под арку, миновали перекопанный двор.

Видимо, здесь когда-то собирались менять коммуникации, но так и не собрались. Траншеи вырыли и оставили до лучших времен.

— Здесь ночью лучше не ходить, — усмехнулся Леня.

— На территории, контролируемой гражданином Бобаковым, лучше не ходить и днем.