Книга Тайные архивы русских масонов - Дарья Лотарева

Масоны старались открывать новые ложи при всяком удобном случае. 9 февраля 1814 г. в шотландской ложе Сфинкса наместный мастер Сион объявил собранию, что в бытность свою в Порхове он дал степени избранных братьев и шотландских мастеров иоанновским мастерам Грохольскому и Голоневскому, которые были намерены открыть ложи в Винницах, в Подольской губернии, и просил их признать шотландскими мастерами ложи Сфинкса; они были тут же вы-баллотированы, и постановлено было заготовить для них дипломы на звание шотландского мастера и внести их фамилии в списки членов[177]. Следовательно, член петербургской ложи, будучи в Псковской губернии, действовал с мыслию о заведении ложи в Подольской губернии: так раскидывалась сеть масонства по России.

В целях подобного же насаждения масонства были даны полномочия от великой ложи Астреи князю Баратаеву. Его стараниями в 1817 г. была открыта в Москве ложа Александра к тройственному спасению, за что ложа Астреи выражала Баратаеву письмом от 18 июня 1817 г.[178] чувства живейшего удовольствия и искреннейшей признательности: «Оказанные вами при сем случае ревность, благоразумие и твердость в полной мере оправдали выбор великой ложи; услуга, принесенная сим ордену и русскому масонству, весьма важна и в летописях наших пребудет незабвенной». 24 июля 1817 г. великая ложа снова снабжает Баратаева, уезжавшего на жительство из Петербурга, полномочием на открытие лож в Казанской и Симбирской губерниях, так как Баратаев выразил желание «споспешествовать славе и благу ордена и распространению благодетельного действия оного и спасительного влияния». 8 сентября 1819 г. от великой ложи Астреи пишется Баратаеву письмо на право управления новоучрежденною им в Симбирске ложею. Ввиду интереса этого письма и для образца масонской переписки привожу его целиком.

«Высокопочтенный брат!

Великая ложа Астрея, пекущаяся о распространении полезных действий масонства в России и имея в виду, что высокопочтенный великий мастер наш обязан ответствовать пред самим правительством за все ложи союза, старается поручать оные управлению достойнейших из своих членов, которые могли бы руководствовать ими в истинном духе братства.

Вы, высокопочтеннейший брат, исполнив уже с свойственною вам братскою ревностию открытие почтенной ложи в Москве, уполномочены ныне тем с большим доверием управлять почтеннейшими братьями, обретающимися в Симбирске, и открыть во славу Великого Зиждителя миров ложу под именем Ключа к добродетели. Старание ваше о распространении благодетельных учреждений, конечно, ускорит открытие оной, доселе, к сожалению, замедленное. Причем помните всегда, высокопочтенный брат, что мы, получив от высшей власти право и обязанность управлять братьями, должны ответствовать за вверенное нашему надзору сословие, утверждать членов оного в правилах добродетели и усиливать в них живое стремление к созиданию внутреннего храма Соломонова.

Да поможет вам Всевышний совершить благие начинания ваши и положить на сем дальнем востоке твердое основание великому зданию. Мудрость, Сила и Любовь да подкрепят ваши подвиги.

За отсутствием великого мастера Александра Львовича Нарышкина, великий наместный мастер Федор Шуберт.

Великий секретарь Егор Рейнеке.

№ 95. С.-Петербург. Сентября 8 дня 1819 года.

Высокопочтенному брату М.П. Баратаеву»[179].

Московская ложа Нептуна[180] заботилась о производстве масонских работ на русском языке в Одессе, для чего отправила туда брата Телесницкого, снабдив его всеми необходимыми актами.

В 1822 г., незадолго до запрещения масонства, масоны имели мысль об учреждении в Москве ложи Гиппократа под председательством московского профессора Мудрова и подали о том просьбу министру внутренних дел. Но в то время, пишет Мудров в своей подписке о прекращении своей масонской деятельности[181], «как мы ожидали и уже надеялись получить позволение работать в новой ложе на московском востоке, по старым актам, объявлено было правительством высочайшее в Бозе почившего императора повеление закрыть все ложи, и все умолкло: silanum!» Статский советник, доктор медицины Матвей Мудров, был деятельным масоном и находился в соприкосновении с розенкрейцерством, хотя о последнем обстоятельстве он не похваляется в своей официальной подписке. В подписке Мудров признается, что принадлежал к масонству и что до 1820 года не имел связи с открывавшимися в Москве ложами, а затем стал посещать ложи Александра к благословению, Ищущих манны и Нептуна. Таким образом, он упоминает о ложах известных. Однако в сохранившихся протоколах тайной масонской московской ложи[182] Теоретического градуса (т. е. преддверия розенкрейцерства) имеются записи, свидетельствующие о принадлежности Мудрова к этой ложе, притом до указанного им 1820 года. 26 октября 1819 г. главный надзиратель этой ложи сообщил братьям, что Мудров, доказав ему, что он воистину теоретический брат, по его желанию, присоединен к высокопочтенному теоретическому кругу; надзиратель приказал секретарю внести имя Мудрова в список теоретических братьев и шотландских мастеров. Дальнейшие протокольные записи доказывают, что Мудров несколько раз посещал теоретическую ложу и даже в одном протоколе записан обрядоначальником. Здесь подмечается характерная черточка масонов: и Мудров, и Новиков отвечают на то, о чем их спрашивают, но сами не вызываются на показания, выходящие из пределов вопроса, сохраняя такою уловкою, в мере возможности, те тайны, которые они клялись сохранять.

Усиленно ведя пропаганду своих идей, масоны обращали особое внимание на молодое подрастающее поколение, не без основания рассчитывая, что семя, запавшее в сердце смолоду, наиболее жизнеспособно. И масоны Александрова времени, как и масоны века Екатерины, громко бросали клич молодежи, пытаясь зажечь ее любовью к человечеству и, оставаясь верными заветам своим, сзывали в храм премудрости всех чад русской земли.