Книга Жилище в пустыне (сборник) - Томас Майн Рид

Поднявшись над потоком на высоту километра, мы заметили, что чаща постепенно редеет. Появились прогалины. В таких местах должен водиться олень: здесь он чувствует себя уверенней, чем в сплошном лесу, где ему грозит неожиданное нападение барса или кугуара.

А вот и свежие следы! Скорее отпечатки кабаньих, чем оленьих копыт, но размерами приближающиеся к следам лося.

Мы продвигались с осторожностью, укрытые лиственной завесой. Наконец в просвет деревьев мы увидели лужайку, более обширную, чем все прежние. Бесшумно прокравшись к опушке, мы, к великому нашему удовлетворению, обнаружили мирно пасущееся стадо.

Животные эти, несомненно, принадлежали к семейству оленей; об этом говорили их длинные точеные ноги и большие ветвистые рога; но они отличались и от обычного типа оленя, и от лося; размерами они превосходили рыжего или пегого оленя, сложением и шерстью почти не разнились от него. Своеобразны были их уши и хвосты: уши длинные, как у мулов, достигали почти половинной высоты рогов; хвосты были короткие и пушистые, с белыми концами, но у основания и посередине цвета вороньего крыла. Черные крапины были разбросаны по крупу, и такие же полосы шли от шеи к лопаткам; два черных кольца – вокруг ноздрей. Все эти черты несвойственны вирджинскому или английскому оленю.

Я кое-что читал об этих животных, малоизвестных зоологам и называемых «чернохвостыми оленями Скалистых гор».

Однако мы не увлеклись наблюдением: слишком горячо было желание подстрелить дичь. Но как приблизиться к ним?

Стадо из семи голов паслось посреди лужайки, в трехстах шагах от нас – на расстоянии, недосягаемом для длинноствольного карабина.

Я обратил внимание на прорезь в деревьях по ту сторону луга, уходившую в глубину леса. По всей вероятности, прогалина сообщалась с другой, и если мы спугнем оленей, они воспользуются лесным коридором. Чтоб отрезать им путь к бегству, я крадучись обошел луг, оставив Франка на прежнем месте, а Генри – спрятанного за деревом, на полпути.

Таким образом олени были захвачены в треугольник облавы, и мы были уверены, что кто-нибудь из стрелков достанет их из карабина, не допустив до бегства.

Не успел я добраться до «просеки» – простите мне это неточное выражение в применении к девственному лесу, – как стадо, щипля траву, направилось в сторону Франка. С каждым шагом олени к нему приближались. Внезапно над листвой взвился дымок, и блеснул огонь: грянул выстрел, и рванулись собаки. Один из оленей подпрыгнул и свалился замертво. Другие заметались в смятении по лугу и, сделав несколько кругов, бросились к коридору, возле которого я стоял на посту. В своем паническом бегстве они поравнялись с Генри, в кустах пронзительно просвистела пуля, и еще один чернохвостый свалился как подкошенный.

Не желая отставать от сыновей, я выстрелил в бегущих оленей и, как мне показалось, промахнулся. Но через мгновение Кастор и Поллукс, травившие оленей, кинулись на отставшего зверя и повалили его. Я поспешил им на помощь и, схватив раненого оленя за рога, прикончил его ударом ножа. Он был ранен в бедро, чем и объяснялся успех собак.

Я выстрелил в бегущих оленей и, как мне показалось, промахнулся

Затем мы все трое сошлись и поблагодарили судьбу, которая послала нам настоящую «облаву». Мы справедливо могли гордиться: ни один заряд не пропал даром, и в несколько мгновений мы надолго запаслись отборной дичью. В самом деле, мы далеко не с легким сердцем умертвили красавцев оленей: нас к этому вынудила властная необходимость – страх перед голодом. Каждый из нас поздравлял других с удачным выстрелом, хотя все отличились. Мы справедливо увенчали Генри: он подстрелил свою дичь на ходу, а это было не так-то легко с чернохвостыми оленями, которые бегут не иноходью, как все прочие, а прыжками устремляются вперед, взметая на воздух все четыре ноги, как скачущие бараны.

Бережно почистив и разрядив карабины, мы прислонили их к дереву и начали свежевать дичь.

Во время этой работы Генри пожаловался на жажду, сказать по правде, нам всем хотелось пить, так как мы совершили порядочный путь под палящим солнцем. Вблизи сочного луга должен был протекать ручей. Генри взял чугунок и пошел искать воду. Не успел он скрыться в лесу, как мы услышали его зов. Мы с Франком схватили карабины и побежали к нему. Генри спокойно сидел на берегу прозрачного ручья, держа в руках чугунок, полный воды.

– Зачем ты позвал нас? – спросил его Франк.

– Попробуй, – ответил ему брат, – вода соленая, как в море.

– Да, она солона! – разочарованно воскликнул Франк.

Это открытие было негаданным счастьем. Дети, мучимые жаждой, не разделяли моей радости. Конечно, они предпочли бы хорошую пресную воду соленой влаге. Но я объяснил им всю важность этой находки. Дело в том, что нам остро не хватало соли; в запасах наших не было ни крупинки этой драгоценной приправы, и с момента прибытия в лощину «соляной голод» ощущался нами, как настоящее лишение. Люди, никогда не терпевшие недостатка в соли, лишь с трудом себе представляют, как мучительно полное отсутствие этой грубой, но, безусловно, необходимой для нашего организма приправы.

Лосиное мясо, которым мы питались последние дни, было безвкусным, потому что его нельзя было посолить; без соли никуда не годилась овощная похлебка; но теперь у нас будет ее сколько угодно.

Я объяснил мальчикам, что, выпарив соленую воду в котле, мы получим вещество, в котором так сильно нуждаемся.

– То-то обрадуется мать, – повторяли мальчики.

Нам не терпелось вернуться домой и порадовать счастливым открытием хозяйственное сердце Марии.

Работа спорилась, как никогда, и вскоре все три чернохвостых оленя были освежеваны, а туши их, разрезанные на части, подвешены к деревьям, чтобы до них не дотянулись волки. Потом мы вскинули на плечи карабины и направились домой.

Глава XXII. Скунс

Радость Марии, узнавшей о нашем открытии, была велика. Соль в хозяйстве – продукт первейшей необходимости, а я обещал жене назавтра же превосходную соль. Мы задумали перенести чан на берег ручья и там же, на месте, приступить к выпариванию соли: это было удобнее, чем таскать воду домой. Так как до ночи было еще далеко, мы захватили с собой Помпо, чтобы перевезти домой мясо чернохвостых оленей; это пришлось сделать в несколько приемов: ведь каждый олень был весом с крупного теленка. Однако мы справились до захода солнца; одни только шкуры остались висеть на деревьях.

Куджо, покуда я с мальчиком работал, не сидел сложа руки: он срубил большое тюльпанное дерево, и к тому времени, когда мы явились домой с последней партией мяса, негр выдолбил в дереве громадное дупло, в котором могли поместиться все три оленьих окорока, засоленные впрок. Приспособление, к которому прибегнул Куджо, напомнило нам корыта, блюда и другую деревянную утварь, употреблявшуюся неграми на нашей плантации в Вирджинии: подобного рода грубоватая посудина могла отлично обслуживать наши потребности, и мы решили немедленно обзавестись ею.