Книга Женщины-воины. От амазонок до куноити - Олег Ивик

Сорочку на Брюнхильде король измял со зла. Стал брать жену он силой, но дева сорвала С себя свой крепкий пояс, скрутила мужа им, И кончилась размолвка их расправой с молодым.

Как ни сопротивлялся униженный супруг, Он был на крюк настенный повешен, словно тюк, Чтоб сон жены тревожить объятьями не смел. Лишь чудом в эту ночь король остался жив и цел.

Для того чтобы воспользоваться своими супружескими правами, королю вновь пришлось прибегнуть к помощи друга. Зигфрид пообещал, что смирит королеву в темноте, но лишать ее девственности не будет, предоставив это законному супругу. Но и такая упрощенная задача не сразу удалась «храбрейшему из мужей».

Как Зигфрид ни боролся с могучею женой, Ей удалось его зажать меж шкафом и стеной.

«Увы! — храбрец подумал. — Пропали все мужья, Коль здесь от рук девицы погибну нынче я: Как только разнесется везде об этом весть, Забудут жены, что на них управа в доме есть».

Впрочем, семейная жизнь германцев в результате урона не потерпела — в конце концов Зигфрид справился со своей противницей, после чего скромно удалился, предоставив мужу воспользоваться плодами чужой победы. Но обман не прошел даром: правда всплыла наружу, и ссора двух королев, Брюнхильды и жены Зигфрида, прекрасной Кримхильды, привела к самым печальным последствиям. Однако это были уже чисто женские интриги, хотя и обернувшиеся большой войной и гибелью королевства, но уже не имеющие отношения к теме «амазонок».

Похожую брачную ночь устроила своему супругу еще одна воинственная героиня скандинавского эпоса, королева Олёв, о которой рассказывает «Сага о Хрольве Жердинке и его воинах». Олёв была правительницей Саксланда. «Она вела себя как конунг-воитель, ходила со щитом и в кольчуге, подпоясанная мечом и со шлемом на голове. Нрав ее был таков: видом милая, а душою суровая и неприступная. В те времена люди говорили, что она была лучшей невестой в Северных Странах, о которой только знали люди, но она, однако, не хотела выходить замуж. Вот конунг Хельги прослышал об этой гордой королеве и посчитал, что его великая слава возрастет, если он женится на этой женщине, хотелось бы ей этого или нет».

Конунг отправился свататься, прихватив с собой целую армию, и застал королеву врасплох. Она поняла, что не успеет собрать войско и дать отпор настойчивому жениху. Свадьба была сыграна в тот же день. «Вечером тогда много пили, до самой ночи, и королева была очень весела, и никто не мог бы сказать, что она не рада этому браку». Но расчет Олёв оказался правильным: новобрачный на радостях хватил лишнего и оказался не способен ни к каким битвам — ни любовным, ни военным. «Королева же воспользовалась этим и уколола его сонным шипом». После чего «она сбрила ему все волосы и измазала дёгтем. Затем она взяла один кожаный мешок и положила туда немного одежды. После этого она затолкала конунга в этот мешок… и велела отнести его к кораблям. Тогда она разбудила его людей и сказала, что их конунг идет к кораблям и хочет отплывать, потому что сейчас хороший попутный ветер».

Пока похмельные соратники конунга выясняли, что за огромный кожаный мешок появился на борту их драккара и куда же делся сам конунг, пока они извлекали молодожена из мешка и смывали с него деготь, королева Олёв успела собрать многочисленное войско, «и конунг Хельги увидел, что теперь нет возможности напасть на нее. Они услышали с берега звуки труб и боевой сигнал. Конунг увидел, что наилучшим будет как можно быстрее убраться восвояси».

Саксон Грамматик, с упоминания о котором началась эта глава, приводит в своей обширнейшей хронике биографии нескольких «амазонок» из народа данов. И хотя реальность этих женщин историки ставят под сомнение, но по крайней мере в одном из пластов реальности — в мире саги и эпоса — «амазонки» знаменитого хрониста, уж во всяком случае, были ничуть не менее реальны, чем, например, преступная валькирия Сигрдрива. Поэтому авторы настоящей книги последуют за историком данов и перескажут с его слов замечательную биографию Алфхильды, принцессы, пиратки и королевы.

Алфхильда была дочерью короля готов Сиварда, жившего примерно в пятом веке. Будущая пиратка славилась исключительной скромностью и даже ходила в чем-то наподобие паранджи, «дабы ее красота не будила страсти в окружающих», что отнюдь не считалось обязательным для германских дев. Но и такая экстремальная скромность казалась королю Сиварду недостаточной защитой для дочери, и он заточил ее в уединенных палатах, охраняемых ядовитыми змеями. А на случай, если какой-либо мужчина, не убоявшись змей и прельстившись зрелищем паранджи, попытался бы проникнуть в палаты, королем был издан приказ рубить нечестивцу голову и выставлять ее на колу на всеобщее обозрение к устрашению окружающих. Впрочем, головы рубили только тем, чьи попытки проникнуть к принцессе оканчивались неудачей. Смельчаку, который сумел бы преодолеть заслон, была обещана амнистия. И такой смельчак нашелся. Им оказался некто Алф, сын короля данов Сивальда. Уничтожив змей и пробравшись в заветные покои, принц потребовал руки красавицы. Однако Сивард, как это ни удивительно, оказался поборником женской эмансипации и объявил, что не может неволить дочь: она сама должна сделать свой выбор. Вообще говоря, выбирать принцессе было особо не из кого, ибо Алф оказался единственным выжившим претендентом и на второго такого надежды не было. Поэтому Алфхильда в разговоре с матерью весьма благожелательно отозвалась о своем поклоннике и о его смелости. Но королева придерживалась другой точки зрения. Быть может, ей попросту не хотелось расставаться с дочерью, во всяком случае, она обвинила принцессу в распутстве и в том, что та пленилась красивыми глазами жениха. Почтенная матрона объяснила девушке, что ее добродетель находится под угрозой. Но эта воспитательная акция привела к совершенно непредсказуемым последствиям: Алфхильда «поменяла женскую одежду на мужскую и, не будучи более скромнейшей из девиц, начала жизнь воинственного морского разбойника».

Алфхильда собрала шайку девушек, которые «придерживались таких же взглядов», и вместе с ними отправилась туда, где банда разбойников оплакивала своего погибшего в битве главаря. Паранджу принцесса к этому времени, судя по всему, сняла, потому что разбойники, увидев девицу, немедленно «сделали ее своим пиратским капитаном за ее красоту». Пираты сильно рисковали, выдвигая такой странный критерий для столь серьезного дела, как морской разбой. Но на этот раз фортуна оказалась на их стороне: Алфхильда быстро освоилась и «свершала дела, которые выходят за пределы женской доблести».

Отвергнутый жених тем временем пустился вдогонку за бежавшей невестой. В конце концов флот королевского сына столкнулся в море с превосходящими силами пиратки. Люди Алфа протестовали против неравной битвы, но принц придерживался строгих представлений о чести. Бой был принят. На стороне пиратов помимо Алфхильды сражались и другие женщины. Быть может, дрались они и неплохо, но, несмотря на численное превосходство, победа оказалась за мужчинами. Впрочем, о том, кто одержал окончательную победу в этой битве, сказать трудно. Один из соратников Алфа, Боргар, сбил шлем с головы Алфхильды и, «увидев гладкость ее подбородка, заявил, что предпочитает сражаться поцелуями, а не оружием». Об убитых Саксон Грамматик не сообщает. Но он повествует о том, как в конце концов захвативший Алфхильду Алф «заставил ее сменить свою мужскую одежду на женскую, а потом родил с ней дочь Гуриду». Что же касается Боргара, то он женился на пиратке Гроа и родил с ней сына Харальда.