Книга Древние цивилизации - Анна Ермановская

Вообще, цари Ассирии и Вавилона не считались непререкаемыми самовластными владыками, свободными по своей прихоти казнить или миловать. Царь оставался ответственным перед народом и «общиной». Яркий пример «подотчетности» царя народу являет обычай «обновления сил царя», бытовавший и в Вавилоне, и в Ассирии. Смысл его в том, что один день в году царь должен был посвятить своему «очищению»: его подвергали унизительным обрядам – водили по улицам, обливали водой, высмеивали или ругали, плевали в лицо. Царь, безропотно прошедший через это, считался полностью обновленным и очищенным и с почетом возвращался на трон. Иногда правители на словах отказывались от власти на этот день и ставили вместо себя подменных царей из простолюдинов – они-то и проходили через унизительный обряд, а сила считалась обновившейся у настоящего царя. На следующий день правитель «возвращался» к власти. Правда, прием этот, по свидетельствам древних источников, не всегда удавался. Один из вавилонских царей не пожелал подвергаться унижениям и вместо себя отправил на поругание толпы своего садовника. Но пока того высмеивали и оплевывали, спрятавшийся во дворце царь подавился кашей и умер, а садовник так и остался царем и правил не хуже своего бывшего господина.

Конечно, по мере усиления власти монарха этот обычай уходил в прошлое – особенно быстро в Ассирии, чьи цари с началом эпохи походов стали всевластными хозяевами страны, «шутить» с которыми стало небезопасно.

Древние ассирийцы еще не проявляли той жестокости, которая составила им дурную славу среди соседей в более позднее время. Шамшиадад предостерегал сына, чтобы тот не отбирал у одного степного племени земель, лежащих вдоль Евфрата, и не разделял их между своими подданными. «Не раздавай никаких земель, лежащих на берегах Пуратту. По древнему обычаю, человеку причитается то, что принадлежало ему и раньше. Не нарушай никаких межей. Земли же умерших и убежавших, измерив их, дай тем, у кого земли нет!» Но по мере роста могущества Ассирии все меньшими становились терпение и мудрость ее правителей. Хурриты постепенно растворились в массах аккадцев и амореев, говоривших на своеобразном ассирийском диалекте. Традиции же коневодства в стране сохранялись, и когда распалось царство Митанни, а могущество Вавилона ослабло, настало время ассирийцев. Они начали расширять свои границы на восток, запад и север, предавая огню и мечу города и посыпая солью то место, где они некогда стояли; в каждой покоренной стране ассирийцы набирали мешок земли, везли ее на родину и высыпали у ворот города Ашшур в знак того, что он всегда будет господствовать над этими землями. Они накладывали дань, забирали рабов, угоняли стада овец, а врагов своих убивали, как баранов.

Можно сказать, что в те времена все завоеватели поступали подобным образом. Но ассирийцы были более искусными воинами и поэтому с большим успехом убивали, грабили, захватывали добычу.

Наивысшего своего расцвета Ассирия достигла в начале XI в. до н. э. при Тиглатпаласаре I. Это было время больших перемен: древние царства не выдержали натиска новых и, как, например, Миттани и Хеттское царство, исчезли. Вавилон переживал затяжной политический и экологический кризисы. Поливное земледелие за много веков привело к засолению почв, и плодородные прежде поля Вавилонии стали безжизненными. Египет в очередной раз охватило пламя междоусобиц. В этой обстановке Ассирия перехватила роль регионального лидера.

При Тиглатпаласаре I воины Ашшура совершают более 30 походов на запад, захватывают Северную Сирию, Финикию и некоторые провинции Малой Азии. Нити торговли, связывающие Запад с Востоком, оказываются в руках ассирийских купцов. В честь своего триумфа после завоевания Финикии Тиглатпаласар I устраивает демонстративный выход на финикийских военных кораблях в Средиземное море. Из Египта триумфатору незамедлительно были присланы богатые дары.

Ассирийский гений ярче всего проявился в войне. Самые важные нововведения в военной области совершил Тиглатпаласар III (VIII в. до н. э.). До захвата власти в стране он был военачальником, поэтому главные его реформы касались именно военного дела. Реформатор создал в Ассирии «царский полк» – огромную регулярную армию, в которую брали покоренных, оторванных от своей среды и земли людей, не знавших иной воли, кроме воли царя и непосредственного командира. При Тиглатпаласаре III в ассирийской армии находилось 120 тысяч человек. Армия была единообразно экипирована и прекрасно обучена. Равных себе она не знала. Дело было не только в ее чудовищной численности. Ассирийцы ввели ряд новаций, неведомых Древнему миру и сохранившихся до нового времени.

Помимо колесниц, ударной силой в бою они сделали подвижную конницу, создав кавалерию как род войск. Сражаться на повозках научились уже и другие народы. Но ассирийцы были одними из первых, кто использовал всадников. Причем не только как разведчиков и курьеров, но и как настоящую боевую конницу, посылая ее в битву для неожиданного нападения с тыла на строй пеших воинов или для преследования спасающихся бегством врагов. Ассирийцы опередили большинство других народов и в использовании железного оружия.

Воинственные уроженцы Северной Месопотамии учредили военную разведку и позаботились о создании вспомогательных частей, необходимых в любом походе: армейские оружейники чинили оружие, инженерные части помогали армии наводить мосты, вести осаду крепостей. Ассирийская осадная технология достигла такого совершенства, что города-крепости, которые в прежние века выдерживали осады продолжительностью в 15–20 лет, ассирийцы брали за 20 дней: насыпали стены, по высоте равные стенам осаждаемых крепостей, оставляли город без воды, отводя в сторону реки, или, наоборот, затапливали его, строя или разрушая плотины. Если не помогало и это, они перемалывали крепостные стены своими таранами, которые представляли собой подвижные мини-крепости с башенками для лучников наверху и деревянной крышей, скрывавшей отряд воинов, раскачивающих обитые железом исполинские бревна, способные проломить любую кладку.

Ассирийцы были по-настоящему великими мастерами ратного дела. Не раз противник не успевал еще ничего заметить, как ассирийцы уже были по ту сторону оборонительных стен. Они превосходно умели строить огражденные военные лагеря, крепости, мосты; чинить дороги, чтобы идущие вперед отряды было легко снабжать всем необходимым; ночью с помощью костров они передавали важные сообщения на расстояние до тысячи километров, а когда продвигались по незнакомой местности, всегда находили надежных проводников.

Молва об ассирийцах опережала армию и облегчала ей задачу. Было известно, что они щадят, не убивают жителей городов, сдающихся им добровольно, но там, куда врываются силой, путем осады, не милуют даже младенцев. Лучше поэтому склониться пред ними, заплатить дань. Лучше позволить увести часть мужчин, женщин, детей в рабство, цвет юношей – в солдаты… Лучше, чем погибнуть всем до последнего человека, стать пищей стервятников, воронов и гиен.

Подчинять себе целые народы, разбивать войска, осаждать города было легче, чем затем долгие годы держать покоренное население стольких стран в узде. Ассирийцы по-настоящему были спокойны лишь в отношении мертвых. Эти уже не бунтуют, не замышляют против них ничего плохого. Даже тех, кого оставляли в живых, обычно угоняли из родных мест. Исключение составляли неимущие бедняки. Целые народы ассирийцы уводили в далекие края, не раз в цепях и колодках, голыми. Известно, что при Тиглатпаласаре III из одной лишь Сирии было выселено 73 тысячи человек. Идущих конвоировали всадники, которые, чтобы не задерживать всю процессию, пиками закалывали падавших от голода и жажды, отстающих из-за усталости или болезней. Тех, кто выживал в этих тяжелых переходах, поселяли в качестве рабов среди других народов, часто разделив на маленькие группы. Тогда уже не надо было опасаться, что они осмелятся бунтовать, убьют своих надсмотрщиков и скроются. Ведь все равно они не смогли бы добраться до дому живыми. На некоторое снисхождение могли рассчитывать только народы и племена, доказавшие на деле, что являются «людьми Ашшура»: не только выплачивают полностью тяжелую дань, но еще и помогают усмирять недовольных.