Книга 12 часиков - Надежда Нелидова

Люда увещевала мужика, заново укладывала, разворачивала каталку. Объясняла Ане:

– Ты его вперёд ногами повезла – на операцию-то…

Мужик всё не мог успокоиться, скрипел зубами, пытался выбросить из-под простыни кулак под нос отшатывающейся Ани… Тут-то его за волосатое запястье крепко ухватила рука в белом манжете:

– А ну-ка извинись перед девушкой! Вперёд ногами его повезли, фон барона! Какие мы нежные! Да с твоей тухлой печенью тебя вперёд ногами можно уже десять лет смело возить. Вёдрами незамерзайку хлестать – это мы не суеверные… Немедленно извинись перед девушкой – иначе отменю операцию.

Молодой хирург Олег Павлович, с которым Аня была в контрах по принципиальным медицинским вопросам. И – Ане, приказным тоном:

– На вас лица нет. Зайдите в ординаторскую, там чай горячий… Ну нельзя же так, в самом деле…Вы уж определитесь: медицина или институт благородных девиц.

Аня, поднимаясь по крылечку, почувствовала боль в низу живота. Смотрел её Олег Павлович. Аня лежала перед ним в кресле, зажмурившись и затаив дыхание от стыда. Стыд сильнее боли. Аня читала про женщин, которых заставляли раздеваться перед расстрелом догола. Уже стоя над ямой с трупами, они инстинктивно прикрывали наготу. Стояли в стыдливой и нежной позе Венеры Милосской. Это перед смертью.

Господи, чего только не лезет в голову. Аня отвлекала себя от боли. Олег Павлович поднял на неё серые глаза:

– Что же вы не предупредили? Ещё минута, и я лишил бы вас девственности. Вот этой холодной железной гинекологической ложкой, пошло и вульгарно. И оправдывались бы потом перед мужем в первую брачную ночь. А он бы говорил: «Умнее ничего выдумать не могла?»

Он тоже отвлекал Аню от боли. Серые глаза улыбались. Сейчас, вблизи было видно, что они окружены ломкими сухими лучиками: белыми на фоне загара.

Всё обошлось: боль была вызвана спазмом.

…– На мальчишнике расскажу, что будущая жена добровольно раскинула передо мной ножки, будучи весьма слабо знакома со мной. И с её прелестной розовой раковинкой я познакомился раньше, чем предложил первое свидание.

Да, неразборчивая. Да, уступчивая. Пусть шутит на эту тему, сколько хочет. А она любит, любит, любит его. Как отца, которого уже нет в живых. Как старшего брата, которого у неё никогда не было. Как первого в жизни мужчину. Просто удивительно, что столько любви помещается в таком узком, восхитительно маленьком теле. Это уже его слова, которые он произносит, благодарно ловя её губы.

Он пружинисто откидывается на сильных руках, закуривает. В темноте малиново светится тёплый огонёк. С ним можно разговаривать обо всём, что взбредёт в голову.

Не надо заготавливать в уме фразу и мысленно прокатывать её в мыслях. Так было с Аниным бой-френдом. Ничего у них не было, а он уже страшно ревновал её к встречному и поперечному. Устраивал скандалы, шпионил, крал телефон. Ужас.

Подружки Ане завидовали: только приехала в город, такого мажора отхватила, с тачкой. Но последний случай, разлучивший их…

Ехали в этой самой тачке. Аня поправляла на голове новую фетровую шапочку-таблетку с вуалькой. Это была первая в её жизни настоящая дорогая дамская вещь, с мамой выбирали.

Аню затошнило от быстрой езды. «Только не в салоне!» – в панике завопил бой-френд. И Аня – тоже в панике – заметалась, зажимая рот руками. Бой-френд, не оставляя руля, сорвал с её головы шапочку, сунул ей… И Аня – не могла потом себе простить – туда… Бой-френд потом обрывал телефон, объяснял, что запах из замшевых салонов почти невозможно выветрить… Вычеркнула из телефона, из головы, из жизни.

С Олегом она будто расслаблено плыла в тёплой реке. Так мать рожает дитя в воде, и оно погружается в привычную среду. Аня вернулась в среду Любви, где и должен, по задумке Бога, находиться человек. А люди сами устраивают себе ад, вот как Аня с бой-фрэндом.

Аня рассказывала, как решила стать врачом. В десятом классе их погнали на прививки. Как стадо погнали: весёлое, топочущее, прикалывающееся, несмотря на строгие взгляды классной.

Был февраль, но погода совершенно весенняя: солнце, голубые лужи, птичий гомон, взбитые как сливочный крем облака. Аня заметила на крыльце паренька: совсем юного, их ровесника. У него не было сил, он прислонился к стеночке.

Почему заметила – он выбивался из общей суматошной весенней картинки. И не серым обесцвеченным лицом и слабой позой. Чем-то другим. Будто природа безжалостно, равнодушно, резко очертила, вычеркнула его из себя. Поставила на нём крест.

Природа вообще безжалостна и равнодушна. Её интересуют только здоровые особи. Паренька для неё уже не существовало. Он был, но его уже как бы не было. Только глаза на впалом лице ещё жили, тоскливо и жадно следили за перемещением и суетой вокруг себя.

Было 14 февраля. У Ани звякал целый карман разномастных сердечек, надаренных мальчишками. Она нащупала самое большое гранёное сердечко и вложила в неприятно вялую влажную руку паренька. Он с трудом повернул голову и улыбнулся – если можно назвать улыбкой плоско растянутые серые губы.

Подошло такси. Аня видела, как он садился, как при этом бессильно разжалась его ладонь. Не нарочно: он выронил сердечко и не заметил, и наступил на него. Кто сказал, что любовь сильнее смерти? Смерть показательно, на примере пластмассового сердечка, попрала любовь на Аниных глазах. Дескать, видела? Не рыпайся.

…А Олег рассказывал, что хотел стать астрономом. Его поражали вселенские головокружительные массы, скорости, температуры небесных монстров, огненных и ледяных. А потом неожиданно увлёкся анатомией и психологией, природой человека. Человек ведь тоже Вселенная наоборот: сколько ни изучай, распахиваются новые глубины.

Открылась бездна звёзд полна. Звездам числа нет, бездне – дна. Это можно сказать о человеке. О его физиологии, и о мыслях, и о душе, в которой и звёзды, и бездна подлости. Что ещё раз доказывает борьбу Бога и Дьявола. Но люди, до кончика ногтей, состоят из звёздной пыли… Человек – звёздное вещество, пришелец со Звезды.

– Выключи, пожалуйста, Малахова, – просила Аня. – Там твои звёздные пришельцы плюются, матерятся и дерут друг у друга волосы…

Олег вскакивает. Голый, голубоватый от телевизионного свечения, с совершенной, божественной фигурой… Наглядное доказательство того, что человек сошёл со Звезды.

На стене, на старинных зелёно-золотых, в ромбах, обоях висела журнальная картинка с обнажённой женщиной. Она была снята в пол оборота со спины. Отвернувшееся лицо спрятано под гривой волос: спутанных, буйных, вздыбленных. Соблазнительно закинутые на затылок полные руки. Мощно раздвоенный круп, как у молодой кобылицы.

Пока Ани здесь не было, Олег курил и смотрел на эту женщину.

Картинка была вставлена в овальный багет. Аня приподнялась на локте, чтобы рассмотреть ближе. Шестнадцать гнёздышек с грубо развёрстыми лапками-зажимами. Когда-то в них были шестнадцать камушков: как брызги, как капельки крови гимназиста.