Книга Самая страшная книга. Чертовы пальцы - Дмитрий Тихонов

– Тебе не нужно лицо, – услышала Таня шепот. – Лицо есть ложь, ведь оно принадлежит миру и служит ему. Мы заберем твое лицо и подарим покой. Вечную тишину.

Откуда-то издалека вдруг донесся странный шум. Глухие, тяжелые, частые удары, сопровождаемые треском, как если бы огромным каменным тараном пытались проломить крепостные ворота. Потом что-то рухнуло с протяжным скрипом, и свежий, холодный воздух ласково мазнул по щекам.

– А ну прочь! – раздался хриплый крик.

Черные силуэты неуловимо сместились в сторону, пропали из поля зрения. Перед Таней лежал темный актовый зал. Между рядами пустых кресел бежал человек в распахнутом кожаном плаще, и лезвия длинных ножей, казавшихся продолжениями его рук, сверкали белым пламенем. Позади, через огромную дыру, зияющую на месте дверей, входил еще один в плаще, с широкими плечами и крупной головой.

Безликие потеряли плотность, рассеялись черным дымом, уползли в тень и нанесли удар оттуда – огромной темной пятерней, каждый из пальцев которой венчала круглая зубастая пасть. Лапа попыталась сграбастать парня с ножами, но тот ловко увернулся, взмахнул клинками, располосовав демоническую плоть. Края двух идеально ровных порезов зашипели. Лапа отпрянула, втянулась в тень и растворилась в ней. Стало тихо.

Лезвия ножей вспыхнули еще раз и медленно погасли. Где-то вдалеке послышался автомобильный гудок. Парни в плащах осматривались, тяжело дыша. Наконец второй, плечистый, подошел к Тане, которая яростно старалась сказать хоть что-нибудь, но была не в состоянии. Слова не шли ни на ум, ни на язык.

– Живая? – спросил здоровяк.

– Да. Спасибо.

– Тебе спасибо, что так долго продержалась. А то мы уж думали, все, опоздали.

– Продержалась?

– Ну да, – здоровяк с улыбкой хлопнул ее по плечу, и Таня едва устояла на ногах. – Много им пришлось потратить сил, чтобы тебя заморочить. Молодец.

– За… что?

– Заморочить. Навести морок.

Таня перевела дух. Шок отступал, появилась мягкая приятная слабость в коленях, а способность облекать мысли в слова постепенно возвращалась.

– Морок? То есть… Это все не по-настоящему было?

– Для тебя – по-настоящему. Реальнее некуда просто.

– А для вас?

– И для нас тоже. Мы специально обучены такие вещи видеть. Ладно, – здоровяк обменялся быстрыми взглядами с напарником. – Пошли-ка с нами, подруга.

– Погодите. Куда?

– Вниз. К машине. Мы все по дороге объясним. Тебя ведь Таня зовут?

– Да.

– Очень приятно. А мы – Серп и Молот. Он – Серп, а я – Молот. Вот и познакомились. Пойдем на улицу, Таня. Здесь темно, душно, а еще много плохих ассоциаций.

Серп тщательно протер ножи губкой, затем тряпочкой, закрепил их рядом с другими тремя на портупее, пересекавшей его грудь, и запахнул плащ, скрывая удивительные инструменты от посторонних глаз.

– В чем секрет? – указала Таня ему на грудь. – Серебро?

– Почти угадала, – ответил Серп. – Двигай за мной.

Они вывели ее через выломанные двери.

– А как же с этим быть? – удрученно спросила Таня, глядя на вывернутый с корнями косяк.

– Ну, нашла, о чем переживать. Только что едва не умерла, и вот, пожалуйста.

Таня прислонилась спиной к стене, всплеснула руками:

– Никуда с вами не пойду! Я дежурная по школе, не имею права. Тащите меня куда-то. Дверь сломали! С ножами ходите.

Серп и Молот переглянулись.

– Это нервное, – сказал Серп. – От шока.

– Да, ты прав, – сказал Молот. – Само пройдет.

– Ничего не пройдет! Мне не…

– Послушай, тебе и так хватает проблем, это понятно. Вообще, жизнь – говно, работа – говно: ни целей, ни перспектив, ни смысла. В классах уже начала срываться на детей, по башкам их бить. Плюс твари, которые пытаются укокошить и сожрать. А тут еще два каких-то мудака возникают из небытия, ломают двери и показывают разные другие фокусы. Все так. Но, если ты заметила, мы тебя спасли. Просто появились из небытия и спасли. Взамен хотим одного – чтобы ты спустилась с нами к машине и десять минут пообщалась с шефом. А потом он уладит дело со всеми повреждениями в этом шедевре архитектуры, не волнуйся. У него богатый опыт в подобных махинациях.

Таня закрыла глаза. Шумно выдохнула. Открыла. Двое в плащах никуда не делись.

– Десять минут?

– Не дольше.

– А потом он позвонит насчет выломанных дверей?

– Гарантирую. Позвонит куда угодно.

– Ладно. Ведите.

Они спустились по лестнице, вернувшей свою обычную протяженность, на первый этаж и вышли в вестибюль. Входная дверь, толстенная металлическая пластина, лежала у стены, смятая, словно фантик из фольги. Ключ по-прежнему торчал в замочной скважине с внутренней стороны.

– Ни хрена себе, – выдохнула Таня. – Да что вы за люди такие?

– Люди Икс, – ответил Серп, улыбаясь. – Слыхала?

– Не верь ему, – сказал Молот. – Мы люди в черном.

– Сам ты в черном, – сказал Серп. – А я Человек Икс.

– Это не Икс, мудрила. Это Хэ.

– А если серьезно? – простонала Таня. – Если серьезно, кто вы такие?

– Аггелы-хранители. – сказал Молот, и, судя по выражению его лица, на этот раз он не шутил.

Перед крыльцом стояла машина, невзрачная, пыльная «десятка». Серп открыл заднюю дверь, пропустил Таню, забрался следом. Молот уселся за руль. На переднем пассажирском сиденье горбился пожилой мужчина, тоже в кожаном плаще.

– Шеф, разреши представить – Татьяна Павловна, учитель истории и дежурный по школе. Таня, это – наш непосредственный руководитель, старший группы, Лицедей.

«Откуда вы знаете мое отчество?» – хотела спросить Таня, но вместо этого задала другой вопрос:

– Почему Лицедей?

Вместо ответа мужчина отвернулся на секунду, а когда вновь посмотрел на «дежурную по школе», то лицо его было уже чужим. Потребовалось несколько секунд, чтобы Таня смогла узнать себя. Еще один поворот головы, и все стало как прежде.

– Ничего себе, – прошептала Таня и почувствовала, как напрягся сидящий рядом Серп. Ловить будет, когда рвану из машины, поняла она и повторила еще раз, просто чтобы услышать звук собственного голоса. – Ничего себе.

– Еще вопросы есть? – спросил Лицедей, чуть улыбаясь.

– Пока нет.

– Отлично. А у нас к тебе имеется парочка. Готова поломать голову?

– Ага.

– Вопрос первый. Есть хоть какие-нибудь предположения, где в городе мог укрыться твой отец?

– Стоп. Что?