Книга Операция "Дуб". Звездный час Отто Скорцени - Грег Аннусек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увы, всеобщее ликование схлынуло столь же быстро, как и началось. Когда Бадольо взял в свои руки бразды правления страной, многие простые итальянцы надеялись на быстрый выход Италии из войны. «Как достичь мира, — писал позднее сам Бадольо, — об этом люди как-то не задумывались. Никто не остановился, чтобы задаться этим вопросом. Люди не спорили на эту тему, они воспринимали мир как нечто само собой разумеющееся». Увы, к их великому разочарованию, новый режим, который опасался вечных угроз как изнутри, так и извне, в течение всего августа продолжал неустанно подчеркивать свою верность Гитлеру. Случалось также, что, когда следовало предпринять репрессивные меры, в своем рвении режим Бадольо даже превосходил фашистов.
Вступив в должность, Бадольо ввел в Риме военное положение, а также принял иные меры к тому, чтобы запугать возможные подрывные элементы. (По сути дела, король и Бадольо боялись левых радикалов так же, как и фашистов. В их понимании левые представляли собой серьезную угрозу монархии, а Виктор Эммануил отчаянно хотел сохранить ее в неприкосновенности.) В девять вечера наступал комендантский час, в результате которого римские улицы пустели. Было также запрещено собираться группами больше трех человек. Многие итальянцы получили длительные тюремные сроки за то, что в глазах их самих было лишь мелким правонарушением, если не дарованным им свыше правом.
Паутина лжи, сплетенная королем и премьер-министром, заставляла буквально всех гадать относительно характера нового правительства — и нацистов, и союзников, и даже самих итальянцев. Буквально в первые дни после переворота Виктор Эммануил и новоявленный глава кабинета умудрились оттолкнуть от себя всех, кому было небезразлично будущее Италии.
Бадольо между тем держал ухо востро, и вскоре до него дошли слухи о намерении Гитлера свергнуть его правительство и вернуть к власти дуче. И хотя он отнесся к этой угрозе со всей серьезностью — а режим Бадольо относился со всей серьезностью к любой угрозе, — он не посмел портить отношения с Гитлером и вместо того, чтобы встать в оскорбленную позу, предпочел, не слишком это афишируя, принять превентивные меры. Например, укрепил службу безопасности нового режима с тем, чтобы затруднить для Скорцени выполнение миссии по аресту заговорщиков из черного списка Гитлера. Кроме того, в последующие недели он делал все для того, чтобы ввести поисковую группу в заблуждение.
Его стратегия в отношении последней была двоякой. Чтобы быть на шаг впереди немцев, Бадольо постоянно перемещал дуче из одного места в другое. Кроме того, он постоянно пытался сбить нацистов со следа, подсовывая им через надежных офицеров итальянской военной разведки заведомо ложную информацию. Кстати сказать, итальянская военная разведка — Servizio Informazione Militare (SIM) — считалась одной из лучших в мире. И хотя эта тщательно продуманная и подброшенная немцам дезинформация вряд ли была способна целиком сорвать их миссию, считалось, что она существенно ее затруднит, позволив Италии выиграть время, столь необходимое для того, чтобы договориться с союзниками о капитуляции. Похоже, что ни Гитлер, ни Бадольо не верили в прочность итало-германского союза, который, по их мнению, должен был вот-вот дать трещину.
Безусловно, Скорцени вскоре обнаружил, что Рим буквально полнится слухами о Муссолини. Кое-кто из сотрудничавших с немцами информаторов заявлял, что дуче якобы содержится в клинике для умалишенных в Швейцарии. Другие утверждали, что он покончил с собой или по крайней мере серьезно болен. Разумеется, немцам ничего другого оставалось, как тщательно проверять достоверность всех этих едва ли не фантастических версий, многие из которых специально подсовывались им итальянскими агентами. «Тем не менее, — вспоминал Скорцени, — нам удалось доподлинно установить, что во второй половине дня 25 июля дуче приезжал на виллу к королю и с того момента его никто больше не видел».
Как красочно выразился генерал Штудент: «Могло показаться, будто Муссолини исчез с лица земли».
И когда я сидел, погруженный в размышления, у себя в комнате, мне в голову впервые закралось сомнение. Что это — защита или арест?
Муссолини мог лишь смутно догадываться о том, на какие невероятные тайные ухищрения пустились Гитлер и режим Бадольо в последующие после переворота дни. Тогда его, безусловно, в первую очередь волновало собственное положение.
Первый удар судьба нанесла ему 25 июля, когда король вызвал дуче к себе, чтобы сообщить, что итальянский народ более не нуждается в его услугах. Сразу после этой аудиенции, примерно в шесть двадцать вечера Муссолини спустился по ступенькам королевской резиденции — виллы «Савойя», направляясь к поджидавшему его автомобилю — черному «альфа-ромео», припаркованному чуть дальше, на другой стороне подъездной дороги. По всей видимости, он еще не оправился от свалившегося на него известия о том, что коротышка король одним взмахом крошечной ручки отменил диктатуру и поставил во главе нового кабинета маршала Бадольо.
Но какие бы мысли ни кружились вихрем в голове дуче в тот момент, их неожиданно прервало появление фигуры в военной форме. Это был капитан карабинеров Паоло Виньери.
«Его Величество возложил на меня защиту вашей персоны, — заявил он Муссолини, который на секунду задумался над его словами, а затем направился дальше к поджидавшему его автомобилю. — Нет, — возразил капитан. — Нам туда». Дуче обернулся и, к своему великому удивлению, увидел, что Виньери указывает на карету «скорой помощи».
Сначала Муссолини попробовал высказать свое несогласие — мол, он предпочитает собственный автомобиль и ему не нужна никакая конспирация, — однако в конце концов подчинился. Садясь в машину, он вновь на секунду задумался, правильно ли он поступает, — внутри кареты «скорой помощи» сидели несколько вооруженных охранников. Тем не менее он заставил себя сесть в машину, где опустился на носилки для тяжелобольных, и карета «скорой помощи» на головокружительной скорости понеслась по улицам Рима. «Меня охраняли полицейские в штатском, вооруженные пистолетами-автоматами, — вспоминал дуче. — Мы сломя голову неслись на такой скорости, что в иные моменты казалось, что машина вот-вот перевернется».
Пока Муссолини трясся в тесном кузове «скорой», ему и в голову не пришло, что это арест. Присутствие вооруженной до зубов охраны вселило в него странную уверенность в том, что столь серьезные меры безопасности приняты исключительно ради его собственного блага. «Я пребывал в уверенности, что, как и обещал король, мою персону будут тщательно охранять».
Спустя полчаса, то есть около шести вечера, Муссолини привезли во двор казармы карабинеров на Виа Квинтино Село. Несмотря на откровенно неприветливый прием, оказанный ему на вилле «Савойя», он продолжал цепляться за роль сурового диктатора, не желая расставаться с привычными замашками. Выйдя из машины, дуче принял характерную позу: гордо вскинул подбородок и уперся руками в бедра. Со стороны могло показаться, будто он явился сюда с инспекцией. Его провели в офицерскую столовую, где он просидел около часа. Затем его вновь посадили в карету «скорой помощи» и перевезли в другую казарму, на сей раз кадетскую, на Виа Леньяно, куда он прибыл в семь вечера.
