Книга Бесценный приз - Нина Милн

— Тогда веди меня, Мастерсон, и покажи мне дом.

Следом за ним она переступила порог виллы, вдохнув земляной запах джунглей, запах густой, пышной листвы.

— Дом принадлежит тетке Гэна, — объяснил Адам. — И сдает она его только тем, кого порекомендует Гэн, потому что хочет, чтобы дом сохранил свою карму.

Оливия прекрасно поняла, что имел в виду Адам. Вилла не походила на обычные дома, которые хозяева сдают туристам на время отпусков. Все комнаты оказались чистыми и светлыми, мраморные полы приятно холодили босые ступни. Разномастная мебель из тика и красного дерева; повсюду тайские статуэтки и гобелены. Пройдя анфиладу комнат, они вышли на широкую веранду с видом на море, от которого у Оливии перехватило дыхание. На веранде она увидела…

— Гамак! Адам, я всю жизнь мечтала о гамаке! — Она развернулась к нему и спросила: — Ты сам выбрал дом или тебе рассказал о нем Гэн?

— Я, — признался он. — Осмотрел еще несколько домов; в других обстановка была роскошнее, зато этот… в общем, я решил, что он тебе понравится.

— Он мне нравится. — Но как, интересно, у него хватило на все времени? Оливия посмотрела на него, потом на часы. — Во сколько ты сегодня встал?

— Рано. С петухами, как говорится. — С непроницаемым видом он подошел к раздвижной двери. Оливия покачала головой. Не может быть! Наверное, во сне она храпела. Последний штрих к образу пьяной дуры. Ничего удивительного, что Адам поспешил встать и отправиться искать другое жилье.

— Ну, дело того стоило. Здесь чудесно! — Она вскинула руки вверх. — Кто знает? Может быть, мысль о постоянном жилье тебе понравится.

— Понравится… после дождичка в четверг. — Он улыбнулся, но на сей раз деланой, заученной улыбкой. — Начинаем отдыхать!

Глава 11

— Когда мы будем на месте?

Адам притормозил, пропуская скутер, вылетевший с грунтовой дороги, и покосился на Оливию краем глаза.

— Через семь с половиной минут.

— Извини. Почему-то мне не терпится поскорее попасть в пещеру. Я прямо вся дрожу…

Прошло три дня; отдых проходил не совсем так, как ожидал Адам. По правде говоря, ему, человеку, объездившему весь мир и создавшему сеть отелей, не слишком нравилось просто отдыхать.

На сей раз он не просто проводил время в роскошном пентхаусе с очередной красоткой, наслаждаясь сексом. И дело не только в том, что никакого секса не было. Хотя из-за этого он испытывал досаду и неудовлетворенность, Адам все же наслаждался жизнью. Ему нравилось, что Оливия так живо всем интересуется, ест с аппетитом, говорит о музыке с Сару, превратив друга Адама в своего преданного поклонника. А еще ему нравилось ее отношение к покупкам и к деньгам. Она благосклонно улыбнулась, когда Адам пропустил ее вперед, но впала в ярость, когда он попробовал заплатить за ее покупки.

— Ты и так платишь за жилье, и ты привез меня сюда. Наш уговор на новую одежду не распространяется. Более того, я сама тебя одену… Если, конечно, уговорю тебя что-нибудь купить.

Итак, впервые с незапамятных времен… точнее, вообще впервые в жизни Адам позволил другому (вернее, другой) платить за него! Новое ощущение — и не из тех, что повторятся в ближайшем будущем. Трудно представить, чтобы его «девушки» платили за себя, не говоря уже о том, чтобы они платили за него! Адам точно знал, что никто из его красоток не купит ему футболки с разными слоганами — одну с изображением регги-группы, еще одну с надписью «Сохраняй спокойствие и играй на барабанах» и еще одну, синюю, с изображением подводного мира и подписью «Я плаваю с рыбами»…

Пока все шло неплохо. Ну а обычные развлечения и страстный секс он прибережет для следующего раза. Если, конечно, раньше не умрет от неудовлетворенности.

Он притормозил у обочины:

— Приехали!

— Ты точно знаешь, что мы можем идти туда сами?

— Точно. Я знаю семью, которая водит туда группы туристов. Как-то я целый сезон работал у них гидом; они знают, что я помню о технике безопасности. Я уже говорил с ними. Все нормально.

Адам задумался. Почему он не повел ее в группе с другими туристами? Может быть, потому, что он хотел увидеть изумление на ее лице, когда поведет ее в особое для себя место? Он от всей души надеялся, что дело не в этом.

Внезапно его кольнула тревога. Обходя машину, чтобы открыть Оливии дверцу, он сделал несколько глубоких вдохов. Легкие заполнил сосновый воздух. Он понимал, в чем дело. В его неудовлетворенности; он не привык проводить время с женщиной, с которой хочется стащить трусики, но нельзя. Вожделение не находит выхода и давит на мозг. Нечего сказать, отлично!

Как только она вылезла, он оглядел ее с ног до головы.

Она шумно выдохнула:

— На мне удобная, прочная обувь, футболка с длинным рукавом и свободные длинные брюки; я обрызгалась репеллентом. Ко мне смогут приблизиться только москиты без обоняния… Что маловероятно. Ну, идем?

Оливия вошла в лес и радостно оглядела нависшую над ними зеленую листву. Спектр зеленого менялся от светло-зеленого до темно-зеленого; сквозь листья просвечивало солнце, и солнечные зайчики играли на листьях и прожилках.

Тропинка была мягкой, извилистой, и Оливия испытывала покой и безмятежность, которые можно было нарушить только… если врезаться в широкую спину Адама. Проклятье! Она пыталась держаться вдали от него; последние несколько дней убедительно доказывали ей, что катастрофа близка. Но в своем искреннем восхищении матерью-природой она забылась — и вот, пожалуйста. Снова очутилась в опасной зоне.

С непроницаемым видом Адам показал Оливии на почти отвесный склон:

— Теперь наверх… Готова?

— Веди!

Чем труднее, тем лучше. Чем больше она устанет, тем меньше будет желать Адама. Во всяком случае, теоретически. Но что-то в здешнем воздухе, в плодородии мангровой рощи так и намекало на интимную близость — у нее даже дыхание перехватило.

— Вперед! — сказал он, и на секунду она расслышала в его низком голосе отражение ее собственных чувств. — Я буду страховать тебя сзади.

Она, наверное, все придумала; по-другому и быть не может. Последние три дня она нарочно держалась от него на расстоянии, даже рукой боялась его касаться. Ну а Адам… Оливия не сомневалась, что он больше не испытывает никакого влечения.

Поднявшись на камень, Оливия с облегчением увидела веревку, свисающую сверху. Держась за нее, она стала подниматься по крутому склону, хватаясь за скользкие камни и за крепкие ветки деревьев, торчащие под самыми немыслимыми углами. Через двадцать минут, стоя у входа в пещеру, Оливия вытерла пот со лба. Адам назвал это входом?!

— Это не вход, а какая-то трещина! Я в нее не пролезу!

Неожиданно он ухмыльнулся:

— Еще как пролезешь. Неделю назад ты влезла в узкое окошко. Я за тобой наблюдал.