Книга Призраки мрачного Петербурга - Юлия Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Открытие Кунсткамеры состоялось в 1719 году. Довольный идеей, Павел Ягужинский[133] предлагал сделать вход в экспозицию платным, но император был реалистом. Он прекрасно понимал, что вряд ли отыщет желающих ехать в такую даль ради сомнительного удовольствия полюбоваться на чучело утконоса или тельце младенца в пробирке. Поэтому он повелел раздавать всем пришедшим разночинцам по чарке водки и по чашке кофе для непьющих, а также по бокалу венгерского вина для знати. Новшество понравилось, но остались и недовольные: так, к примеру, многие дамы жаловались царю, что их супруги по целым дням пропадают в Кунсткамере.
Впрочем, даже водка не собирала достаточное количество публики, поэтому Кунсткамеру было решено перенести ближе к центру города, но сделали это уже при советской власти, в 1927 году. Местом ее окончательной прописки стал Васильевский остров. Место выбрал еще Петр Алексеевич, приметивший на берегу Невы две сросшиеся ветвями сосны. Это был знак: здесь и только здесь следует размещать музей с диковинками.
Но кроме обычной публики Кунсткамера буквально с первых дней своего существования обретает своего собственного призрака: им становится бывший владелец особняка – казненный Кикин.
После переезда музея призрак Кикина, должно быть, так и остался в Кикиных палатах, зато новый дом немедленно населился невиданным доселе полтергейстом. Есть мнение, что огромное количество аномальных явлений в Кунсткамере объясняется тем, что кроме скелетов и чучел на стендах и в запасниках Кунсткамеры хранятся предметы культа разных народностей, волшебные амулеты, талисманы, обереги, которые и создают такую ауру места.
Музейные работники рассказывают о предметах, тени которых перемещаются сами по себе, о бронзовой кошке, подмигнувшей как-то одному студенту, оставшемуся на спор в одной из кладовых Кунсткамеры на ночь.
Мы с вами уже коснулись истории призрака Николя Буржуа, череп которого потерялся и затем в спешке был заменен другим – не по размеру маленьким.
А вот любопытное продолжение истории казненной фрейлины Гамантовой, или Марии Гамильтон: после того как детоубийцу казнили и Петр Алексеевич, стоя на эшафоте с головой своей бывшей любовницы, прочитал «восхищенному» собранию лекцию по анатомии, голову заспиртовали и отправили в царскую коллекцию. Откуда она благополучно, вместе с другими экспонатами, была доставлена в дом Кикина. Прошло еще сколько-то лет, и голова исчезла вместе со спиртом.
По поводу спирта тут же возникла блестящая догадка и был найден подозреваемый – в дрезину пьяный сторож Кунсткамеры, который чистосердечно признался: употребил-де означенный медицинский продукт по назначению. Ходил с обычной вечерней проверкой, увидел незакрытую банку со спиртом. Но ведь сторож, хоть университетов заморских и не заканчивал, а знает: нельзя оставлять спирт открытым. В общем, спас. Что же до головы – не видел, не было.
Самое странное, что в пропаже головы были обвинены английские моряки, чей корабль как раз стоял в порту на якоре. Те долго отпирались: мол, не видели никакой головы и в кунсткамеру не вламывались, так что в результате их пришлось отпустить, за отсутствием доказательств. А через год вместо одной женской головы доблестные мореходы привезли откуда-то три мужских, по их собственным словам, «басмачей». Обмен был признан равноценным.
Она пришла из дикой дали —
На сегодняшний день трудно представить Университетскую набережную Невы без прекрасных сфинксов. Когда-то эти сфинксы охраняли вход в величественный египетский храм, построенный около Фив для фараона Аменхотепа III. Это подлинные египетские сфинксы, а не поставленный вместо них муляж, как это иногда рассказывают. Кстати, им 3,5 тысячи лет, и они намного старше самого города.
Тем, что в Санкт-Петербурге появились сфинксы, мы обязаны Андрею Николаевичу Муравьеву[134], отправившемуся в 1830 году в паломничество по святым местам и оказавшемуся в Александрии, где путешественник и обнаружил привезенных для продажи сфинксов.
Изваяния так понравились Андрею Николаевичу, что он тут же написал государю Николаю I, тот перенаправил послание в Академию художеств. Пусть сами решают, нужны городу сфинксы или как-нибудь без них обойдемся. Академия подобное приобретение одобрила, но пока шла переписка, владелец успел продать их в Париж. Наверное, так бы теперь и стояли сфинксы, украшая набережную Сенны, если бы не революция во Франции.
Революционерам египетская экзотика была без надобности, и они с радостью перепродали сфинксов России.
И, разумеется, городской фольклор немедленно включил сфинксов в городские легенды.
К примеру, рассказывают, будто утром выражение лиц сфинксов спокойное и умиротворенное (кстати, лицо сфинкса – скульптурный портрет фараона Аменхотепа III), к вечеру же выражение лиц меняется, делаясь зловещим.
Говорят и о том, что сфинксы порой поворачивают головы. Впрочем, в Питере все статуи время от времени делают попытку слегка размяться. Но сфинксы во время наводнений также любят плавать по Неве, время от времени нападая на суда. Скорее всего, просто забираясь отдохнуть…
В XIX веке в Петербурге жила ведьма, которую все называли Траурной Букетницей, настоящее имя не сохранилось. Эта злобная личность подкидывала букетики фиалок, оплетенные траурной ленточкой или волосами мертвеца. Найти такой букет означало обзавестись хорошей порчей, а то и профессиональным проклятием. Люди с богатым воображением и слабыми нервами немедленно впадали в меланхолию и даже умирали.
Ходил слух, будто коварная Букетница заговаривает свои цветы непосредственно возле египетских сфинксов.
В одном из предсказаний о гибели города сказано: «Сколько простоят на Неве сфинксы, столько простоит и город». Говорят, что советское правительство, зная об этом пророчестве, отказалось продавать сфинксов на запад.
А еще есть легенда, будто бы Николай I откуда-то узнал, что сфинксы могут спасти город от наводнения, и именно поэтому решился на столь дорогую и странную покупку. И вообще Николай I знал, что Петербург находится на одном меридиане с пирамидой Хеопса, но пирамида лежит на 30-й широте, а Петербург – на 60-й.
