Книга Амбарцумян - Юрий Шахбазян

Вспоминал Виктор Амазаспович и преподавателя школьной дисциплины «Советская конституция» по фамилии Эгнаташвили. Позже на него стали показывать как на брата Сталина. В 1921 году имя Сталина в Тифлисе уже знали. Далее пошла молва, что настоящим отцом Сталина был не Джугашвили, а аристократ, князь Эгнаташвили. Учитель Эгнаташвили был его законным сыном. Спустя 15 лет, в 1939 году, случайно в аэропорту Харькова бывший ученик встретился со своим учителем. Позже, будучи депутатами, они часто виделись на заседаниях Верховного Совета СССР и в гостинице «Москва», где обычно останавливались депутаты. Эгнаташвили был депутатом от Грузинской ССР. Последний раз Виктор Амазаспович видел его в Доме союзов, в Москве, у гроба Сталина. Однако впоследствии, после похорон Сталина, Эгнаташвили был арестован, и след его простыл.

Вот ещё один примечательный случай того периода, о котором Виктор Амазаспович вспоминал с гордостью и большой теплотой. В 1918 году в 3-й гимназии состоялся утренник, который вёлся на армянском языке. Приглашённым гостем был сам поэт Ованес Туманян. Виктор любил декламировать стихи по-армянски, и голос у него был довольно зычным. Ему поручили прочитать стихотворение «Артавазд» Иоаннеса Иоаннисяна. Декламировал он с большим воодушевлением. После этого его подозвал к себе Ованес Туманян, похвалил, поцеловал и спросил, не сын ли он Амазаспа.

Дело в том, что в Тифлисе было товарищество армянских писателей. Председателем его был Ованес Туманян, а секретарём Амазасп Амбарцумян. Там же было и общество грузинских писателей. В области поэзии здесь властвовала группа символистов под руководством Григора Робакидзе[37]. Известен эпизод, когда Армянское общество решило выслушать на заседании доклад Амазаспа Асатуровича о новейшей грузинской поэзии, поводом к чему послужило появление сборника стихов грузинских символистов на русском языке.

Мнение Амазаспа Асатуровича заключалось в том, что футуризм, крайний символизм и подобные течения представляют собой упадочные явления в мировой литературе. Но он не отрицал таланта грузинских символистов. При обсуждении среди выступавших был и Паоло Яшвили[38]. Страсти раскалялись и выплёскивались наружу. Несмотря на очень бурную дискуссию, атмосфера не была враждебной. Чувствовалось, что обе нации уважают друг друга, а разногласия являются теоретическими абстракциями.

Часто вспоминал Виктор Амазаспович одно серьёзное событие из школьной жизни — проводы учениками 3-й гимназии армянского народного героя Андраника[39]. Случилось это в 1919 году в Тифлисе, перед домом Ованеса Туманяна на Вознесенской улице. Ученики узнали, что Андраник там, но собирается выехать за границу. Все гимназисты отправились к дому Ованеса Туманяна. Там уже находились ученики нескольких школ. Андраник вышел и приветствовал собравшихся. Многим было не понятно, почему Андраник уезжает. Позже стало ясно, что с его стороны это был акт непримирения с дашнакским правительством Армении. Скончался Андраник в 1927 году, похоронен в городе Фрезно, США.

Первый год в Ленинграде

После окончания школы Виктор и Гоарик решили поехать в Ленинград и поступить в Ленинградский университет. Такое решение, конечно, было навеяно многочисленными интересными рассказами Амазаспа Асатуровича, который окончил Санкт-Петербургский университет. Стоит отметить, что Амазасп Асатурович оказался основателем важной семейной традиции — этот один из крупнейших и старейших университетов России окончило уже пятое поколение семьи Амбарцумянов. Амазасп Асатурович настаивал на математическом образовании своих детей, а Виктор уже тогда мечтал об астрономической специальности. Его учитель Судаков, который хотел видеть Виктора астрономом, написал рекомендательное письмо на имя известного пулковского профессора С. К. Костинского, своего учителя в Московском университете. Проводы были весёлыми и бурными: приехал из Гори даже дед — Тер-Саак. Но проблемы самостоятельной жизни детей начались уже в пути: с большим трудом брат с сестрой достали билеты на поезд до Ростова, а до Ленинграда пришлось долго добираться на перекладных, в товарных вагонах, на так называемых «Максимках». Ехали они, к счастью, в обществе весёлых петербургских студентов вплоть до самого Ленинграда.

Оставшиеся в Тифлисе члены семьи тоже собирались переехать в Ленинград, но Амазасп Асатурович сначала должен был определиться с домашним имуществом. Поэтому родители задержались в Тифлисе на весь 1924 год. В течение целого года происходила интенсивная переписка между отцом и сыном. Эта переписка содержит много интересного.

Несмотря на август, Ленинград встретил брата и сестру неласковым солнцем и хмурыми свинцовыми тучами, обволакивающими небосвод.

Но, как известно, строгая Северная Пальмира не сразу завоёвывает своей холодной северной красой и очарованием, не сразу раскрывает свои нежные любвеобильные объятия, тем более для южан, привыкших к щедрому палящему солнцу. Требуется много времени, пока не приходит большая, глубокая и всеобъемлющая любовь и привязанность. Впоследствии они не только на всю жизнь полюбили этот город, но и передали свою любовь детям, внукам и правнукам.

Приехав в Ленинград, брат с сестрой остановились на Петроградской стороне, на Архиерейской улице, у знакомых Амазаспа Асатуровича — Адамянов. О. А. Адамян[40] в 1913 году вернулся из Германии и поселился в Санкт-Петербурге. Имел большую квартиру и в 1924 году две комнаты сдавал внаём. В одной из них поселился очень способный студент физико-математического факультета ЛГУ Артюша Атовмян, а в другой — Виктор и Гоарик Амбарцумяны. В квартире парила атмосфера полного взаимопонимания, дружбы и интеллигентности. Очень часто происходили полезные научные дискуссии.

Проблемы поступления на учёбу поглотили брата и сестру целиком. В те годы поступление в университет было затруднено — надо было или быть рабочим или иметь рабочее происхождение. А дети Амазаспа Асатуровича, естественно, такими преимуществами не обладали. Справедливости ради надо заметить, что это ограничение было не очень строгим и длилось недолго. Виктору посоветовали обратиться в Ленинградский педагогический институт имени А. И. Герцена, где ещё продолжался приём. Так он и сделал. Успешно сдал вступительные экзамены и поступил на физикоматематический факультет пединститута, где проучился полтора года. Математику сдавал самому Фихтенгольцу, который в то время был деканом физико-математического факультета.