Книга Лев Троцкий - Георгий Чернявский

Однако происходило это уже в то время, когда власти начали контрнаступление. 2 декабря были опубликованы правила, ужесточавшие наказание за участие в забастовках, а вслед за этим закрыты восемь газет, опубликовавших так называемый финансовый манифест, написанный в окончательной редакции Троцким и утвержденный на совместном заседании Совета, представителей Всероссийского крестьянского союза, социал-демократов, эсеров и польских социалистов.

Первоначально идея издания такого манифеста принадлежала Крестьянскому союзу, но текстуально он был оформлен Троцким, который обогатил его принципиальными положениями и яркостью формы.[191] Манифест провозглашал неизбежность финансового банкротства царизма и предупреждал, что долговые обязательства династии Романовых не будут признаны победоносным народом. Авторы манифеста исходили из того, что реальный путь к свержению правительства состоял в том, чтобы отнять у него источник существования — финансовые доходы. К рабочим и другим бедным слоям был обращен призыв изымать вклады из сберегательных касс, требовать выплаты заработной платы звонкой валютой, а к крестьянам — прекратить выплаты выкупных платежей за землю.[192]

Поведение Троцкого в эти дни было неоднозначным. С одной стороны, он публиковал в газетах все более дерзкие статьи и обращения. С другой стороны, он не только воздерживался от призыва петербургских рабочих к вооруженному восстанию, но стремился остановить действия наиболее горячих сторонников прямой военной схватки от ввязывания в бой, имея в виду непредвиденные последствия таковых действий.

В первых числах декабря в редакции газеты «Начало» Троцкий встретился со своим старым знакомым по Николаеву Г. Зивом, который оставил любопытную зарисовку встречи, свидетельствующую, что Троцкий в полной мере ощущал себя видным политическим деятелем:

«В элегантно одетом, изящном господине с очень важным видом я с трудом узнал Леву Бронштейна с его небрежной косовороткой и прочими атрибутами былого опрощения.

Хотя он обнялся со мной и расцеловался, в его отношении ко мне явно давал себя чувствовать покровительственный холодок человека, стоящего очень высоко на общественной лестнице и не имеющего возможности тратить время с друзьями того отдаленного времени, когда он еще не был в чинах. Он уделил мне всего 2–3 минуты в коридоре, пригласил на завтрашнее заседание Совета (видимо, имелось в виду его последнее заседание, 3 декабря, которое так и не состоялось. — Г. Ч.) и исчез в редакционном лабиринте».[193]

В полной мере осторожная позиция Троцкого проявилась на заседании Исполкома Совета 3 декабря, которое происходило в помещении Вольного экономического общества. Он председательствовал на этом заседании и выступил с докладом. На этом заседании большевики, руководствуясь требованиями Ленина, предложили объявить в Петербурге всеобщую политическую стачку протеста против реакционной политики правительства, выразившейся, в частности, в закрытии ряда печатных органов, рассчитывая превратить ее в вооруженное восстание.[194] Однако Троцкий занял более умеренную позицию. Он высказал мнение, что восстание должно начаться не в столице, где власти держат отборные силы, а на периферии.[195] Дискуссия продолжалась, когда поступило сообщение, что уже отдан приказ об аресте членов Исполкома Совета и других активных его деятелей. Тем не менее Троцкий предложил продолжить дискуссию. Вскоре поступило подтверждение, что к зданию Вольного экономического общества стягиваются войска.

Что произошло вслед за этим, вскоре поведал сам Троцкий:

«Топот ног, звон шпор, лязг оружия наполняют здание. Бурные протесты делегатов доносятся снизу. Председатель открывает окно второго этажа, перегибается вниз и кричит: «Товарищи, сопротивления не оказывать! Мы заранее объявляем, что здесь может раздаться только полицейский или провокаторский выстрел». Через несколько минут солдаты поднимаются во второй этаж и становятся у входа в помещение Исполнительного Комитета.

Председатель (обращаясь к офицеру): Предлагаю закрыть двери и не мешать нашим занятиям.

Солдаты остаются в коридоре, но дверей не закрывают.

Представитель Союза конторщиков: Своим сегодняшним актом грубого насилия правительство подкрепило доводы в пользу всеобщей забастовки. Оно предрешило ее… Исход нового решительного выступления пролетариата зависит от войск. Пусть же они встанут на защиту родины! (Офицер поспешно закрывает дверь. Оратор повышает голос.) И сквозь закрытые двери донесется до солдат братский призыв рабочих, голос измученной страны!

Дверь раскрывается, в комнату вползает бледный, как смерть, жандармский ротмистр (он боялся пули), за ним дюжины две городовых, которые размещаются за стульями делегатов.

Председатель: Объявляю заседание Исполнительного Комитета закрытым.

Снизу доносится громкий и дружный металлический стук; кажется, будто там работает десяток кузнецов над наковальнями: это делегаты портят и разбивают свои браунинги, чтобы не достались в руки полиции.

Начинается обыск. Все отказываются называть себя. Обысканные, описанные и занумерованные поступают под конвой полупьяных гвардейцев».[196]

Так весьма драматически завершилась история первого Петербургского совета рабочих депутатов, история деятельности Л. Д. Троцкого в его составе и в его руководстве. К ораторскому, полемическому и публицистическому опыту на этом этапе деятельности добавился кратковременный, но насыщенный опыт организационной работы в общественно-политическом органе, координации деятельности представителей политических, профессиональных и других организаций, налаживания их совместной работы в условиях крайней политической нестабильности. Троцкий приобрел также некоторые первичные навыки руководства массовыми выступлениями, в частности демонстрациями и митингами, манипулирования быстро менявшимися настроениями разношерстной толпы.