Книга Рейдер "Атлантис". Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 гг. - Бернгард Рогге

Я сообщил морякам, что прекрасно осведомлен об их недовольстве, а потом в нескольких словах обрисовал общее военное положение, предупредив их, что конец войны не так уж близок. Под этой причине, продолжил я, мы должны оставаться в море как можно дольше, и именно поэтому я был вынужден сократить их рацион. Я объяснил, что нынешняя система распределения, при которой они получают меньше мяса, жиров и масла, на самом деле в условиях тропической жары для них гораздо полезнее, чем прежняя диета.

– Чем больше привилегий я вам предоставлю, – объявил я, – чем больше я для вас делаю, и тем больше вы просите. Мы находимся в море уже семь месяцев. Пришло время поговорить откровенно, пока не стало слишком поздно и мне не пришлось прибегнуть к крайним мерам. Я знаю, что жара действует на всех расслабляюще, от нее тупеют, но прохладная погода заставит мыслить более трезво. При любых обстоятельствах на этом корабле должна быть дисциплина, поскольку от этого зависят наши жизни.

Затем я решил их приободрить, рассказав о планах, составленных мною с целью снять напряженность. Четыре человека по очереди из каждого подразделения будут проводить одну неделю в корабельном лазарете «в отпуске», будучи освобожденными от каких бы то ни было обязанностей, кроме дежурства на посту согласно боевому расписанию. Я пообещал им раз в неделю, вероятнее всего по средам, в полдень устраивать «день стирки и починки одежды». Когда станет по-настоящему жарко, график работ будет сокращен с 8 до 11 часов и с 15 до 17 часов. Я также обещал постараться организовать праздник Рождества в каком-нибудь спокойном районе.

– Но я не потерплю никакой необоснованной критики или брюзжания за моей спиной, – предупредил я. – Подобного рода действия не улучшают положения дел, наоборот, жизнь делается трудней для каждого.

Моряки, похоже, поняли меня, и, как я и ожидал, их раздраженность стала ослабевать, окончательно она пропала на следующее утро, в воскресенье 26 октября, когда мы заметили корабль. Вообще-то это был всего лишь «Дурмитор», но теперь некогда было ворчать, поскольку все трудились, переправляя пленных.

Сомнительное преимущество «Атлантиса», состоявшее в том, что мы кормили 260 лишних ртов, во многом перевешивало тот факт, что «Дурмитор» был слабо приспособлен для того, чтобы перевозить лишних пассажиров. Условия, в которых предстояло проживать пленным, были откровенно плохи: они вынуждены будут размещаться в трюмах на мешках с солью, без матрасов, одеял и гамаков. Матрасы выдали только тем, кому было за пятьдесят. На нашу пекарню легло тяжелое бремя, и мы смогли обеспечить «Дурмитор» всего лишь недельным запасом хлеба, питьевая вода была доступна только в малых дозах, а о том, чтобы умыться, не могло быть и речи. Я объявил эти условия пленным и строго предупредил, что любые действия, направленные на подрывную деятельность или подготовку мятежа, будут безжалостно подавляться. Затем я приказал привести капитанов торговых судов и, повторив свое предупреждение, попросил их дать честное слово, что они не будут пытаться выказать неподчинение власти призового капитана, равно как и участвовать в подрывной деятельности или мятеже. Все капитаны поклялись мне в этом и впоследствии сдержали слово.

Продовольствие на борту «Дурмитора» делилось поровну между всеми без исключения, в том числе и югославскими моряками, чей боевой дух был крайне низок вследствие того, что они месяцами не имели никаких вестей из дома от своих родных. Корабль представлял собой плачевное зрелище – целым был только один паровой котел, все остальные текли, и максимальная скорость равнялась 7 узлам. Судно кишело тараканами, клопами и крысами. Мы остались лежать в дрейфе, ожидая, когда Дихнель со своей небольшой командой скроется из вида. Никто из нас не мог в тот момент предугадать, какие приключения ожидают этого молодого офицера с его убеленной сединами командой, прежде чем они доберутся до побережья Сомали.

Неприятности начались с того, что за грудой угля обнаружили пустоту, а это означало, что не хватит топлива, чтобы дойти до нужного им порта. Ничуть не обескураженный, Дихнель приказал поднять парус, чтобы использовать силу муссонных ветров. Для этой цели взяли брезент, которым были накрыты люки. Для того чтобы давление пара не падало, он постепенно пускал в ход все, что горит: бочки, крышки люков, изоляцию, тали, двери, мебель, деревянную панельную обшивку, – все это рубилось на куски или распиливалось единственной ручной ножовкой, имевшейся на борту. Дихнель использовал в качестве топлива любую мелочь.

Заметив признаки надвигающегося бунта среди пленных, он успокоил их, указав на виднеющийся на горизонте дымок и намекнув, что «Атлантис» находится в радиусе приема и передачи и обрушится на них без промедления. Шкиперы, старые морские волки, помогли восстановить спокойствие и порядок. Пленники успокоились, когда Дихнель открыто продемонстрировал им, что осталось из припасов, и разъяснил необходимость соблюдать строжайшую экономию. Преодолев многочисленные трудности и опасности на своем пути, он добрался до побережья Сомали, но прибыл не в Могадишо, который недавно подвергся обстрелу со стороны военно-морских сил Великобритании, а в маленький порт Кисимайо, где, не имея под рукой точных карт, посадил судно на мель. Тем не менее, он снял «Дурмитор» с мели и окончательно пришвартовался 23 ноября 1940 года. На борту осталось 200 килограммов угля, 300 килограммов бобов и ни капли пресной воды. После высадки на берег Дихнель вместе со своим экипажем и пленными был должным образом арестован и с торжеством провезен на грузовиках через поселки и деревни, прежде чем ошибка была исправлена и он вновь обрел свободу.

Такова, вкратце, эпопея младшего лейтенанта Дихнеля и корабля под названием «Дурмитор». Четыре месяца спустя ему и его команде предстояло вернуться на «Атлантис» с борта судна «Еловая скала».

Глава 14

ТАНКЕРЫ И СЕКРЕТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

Вечером 8 ноября, когда мы находились севернее экватора, на расстоянии одного дневного перехода от него, мы заметили судно, плывущее в восточном направлении, и осторожно устремились вслед за ним. Поначалу было трудно различить что-либо, кроме необычно длинной ровной палубы, характерной для танкера. Или это был крейсер? Силуэт вырисовывался на фоне светлого неба. Для «Атлантиса» фоном служили более темный горизонт и тяжелые дождевые тучи. По истечении 20 минут мы подошли достаточно близко и смогли определить судно как танкер с плохой светомаскировкой.

Я велел поднять откидные борта, но приказа открыть огонь не отдавал. С расстояния 50 метров наш прожектор ярко высветил вероятную мишень; мы сразу же отметили для себя то обстоятельство, что у корабельного орудия никого не было, а также обратили внимание на черную дымовую трубу с большой красной буквой «К».

Мы просигналили фонарем: «Немедленно лечь в дрейф. Рацией не пользоваться. Чье судно?»

Последовал ответ: «Тедди», Осло. Что вам нужно?»

«Вас подвергнут досмотру», – ответил я.

С танкера просигналили: «Хорошо».

«Пользоваться радиосвязью запрещено», – повторил я.

После паузы последовал вопрос: «Мы можем продолжать следовать своим курсом?»