Книга Волшебник Севера - Джон Фланаган

– Да уж, поверьте мне. Я его видел своими собственными глазами. Всего лишь на миг. Но он был настоящим.

– А кто он? И откуда взялся? – спросил Уилл.

– Откуда взялся? Никто не знает. Но я его видел. Он огромный. Воин в доспехах, ростом с два дома. И его видно насквозь. И он возникает прямо перед тобой, а потом сразу пропадает. Думаешь даже, что привиделся. Но я-то знаю, что он был на самом деле. Я видел его прямо вот как вас! – И он снова обвел глазами всех собравшихся, словно предлагая поспорить тем, кто сомневается в его словах.

– Ну, хватит тебе, Барни, – сказал трактирщик. – Людям еще по домам расходиться, так что лучше не говорить о таком.

По одобрительным возгласам Уилл понял, что сегодня вечером разговоры на эту тему закончены.

– Ну что ж, согласен, – сказал он, пробегая пальцами по струнам. – Не против, если я закончу песней про пьяного короля и хромого дракона?

Услышав знакомое слово, собака залаяла, отчего в таверне сразу стало веселее.

– Харли, ты согласна? Тогда не будем медлить.

И Уилл громко запел:

О славный король Ангельдарта!Был он отменнейшим франтом.Пускал он ветры – аж жуть,Мог даже свечи задуть,Потешая придворных талантом.

Но в тех краях жил опасный дракон,На четырех ногах едва держался он.Только ветви ломалИ деревья сшибал,Чихая и плюясь огнем.

Уилл настолько увлеченно пел о короле, страдавшем от серьезных проблем с пищеварением, и о едва держащемся на ногах драконе, что завсегдатаи таверны так и покатывались со смеху. На душе у всех полегчало. Собака усердно лаяла каждый раз, как слышала слово «дракон», что только добавляло веселья.

В замке Аралуин Уилл никогда бы не осмелился исполнить такую песню, но в «Треснувшей фляге» она прошла просто на ура.

Глава 15

Ветер утих незадолго до рассвета, словно почувствовал, что, после того как он раздул тучи, работа его закончена и пора уходить. Утро следующего дня выдалось ясным и морозным, и, когда Уилл зашевелился на кровати в небольшой комнатушке, выделенной ему трактирщиком, солнце уже вовсю освещало заснеженную равнину и заглядывало в окна питейного зала.

Уилл поприветствовал хозяина, потягивая горячий кофе. Служанка подала ему завтрак из поджаренных ломтей хлеба с холодной ветчиной, но Уилл, как всегда, мечтал в первую очередь о горячем и бодрящем напитке. Судя по всему, в трактирщике он нашел родственную душу. Тот тоже налил себе кружку и устроился напротив, увлеченно прихлебывая и одобрительно кивая.

– Неплохой выдался вечер, – сказал он.

В его словах содержался невысказанный намек.

Уилл кивнул.

– Для обоих, – добавил он.

Наступило многозначительное молчание. Трактирщик ждал, пока Уилл не скажет что-то еще. Наконец, решив, что жонглер хочет предоставить право голоса ему, он протянул руку через стол и представился:

– Куллум Гелдеррис. Так меня зовут. Прошлым вечером нам так и не удалось познакомиться.

Уилл пожал ему руку:

– Уилл Бартон.

Трактирщик несколько раз кивнул, словно это имя что-то значило для него.

– Да, неплохой вечерок, – повторил он.

Уилл прихлебывал кофе, ничего не говоря.

Наконец Гелдеррис приступил к тому, что было у него на уме:

– Сегодня было бы еще лучше. В конце недели у нас обычно собирается много народу. А если люди прослышат, что в деревне объявился жонглер, то от посетителей и вовсе отбоя не будет. Ты же собираешься остаться еще на одну ночку, не так ли?

И он вопросительно посмотрел на Уилла.

Уилл ожидал этот вопрос. Как бы ему ни хотелось побыстрее добраться до замка Макиндо, он понимал, что лучше задержаться здесь по крайней мере на один день. Судя по вчерашнему вечеру, относятся к нему тут неплохо, а если верить Гелдеррису, то сегодня сюда явится вся деревня. К тому же будет подозрительно, если он откажется от возможности заработать легкие деньги. И все же для виду стоило немного поторговаться.

– Я еще точно не решил, – начал он. – Пожалуй, поеду дальше.

– Куда? – нетерпеливо спросил Гелдеррис.

Уилл пожал плечами, как будто ему это было совершенно не важно.

– Ну, допустим, в замок Макиндо. Я слышал, лорд Сайрон тепло принимает любых артистов и музыкантов. Надеюсь, у меня там найдется работенка вплоть до самой весны.

Гелдеррис помотал головой:

– Никакой Сайрон тебя тепло не примет. Он ни слова никому не сказал за последние месяца два, а то и более.

Уилл нахмурился, словно не понимая, о чем идет речь.

– Он что, подался в монахи? Ударился в религию и дал обет молчания?

При этом он усмехнулся, чтобы Гелдеррис понял, что он шутит. Но трактирщик в ответ не улыбнулся.

– Религии в этом мало, – ответил он угрюмо. – Скорее наоборот.

– Неужто ты говоришь о Черном искусстве? – спросил Уилл, упомянув народное название колдовства.

На этот раз, прежде чем ответить, Гелдеррис огляделся по сторонам.

– Так говорят, – сказал он почти шепотом. – С ним случился удар. До этого он был здоров как бык, а потом упал на землю. Люди подбежали, а он едва дышит, лежит при смерти, глаза широко раскрыты, ничего не видит, ничего не слышит и ничего не говорит.

– А что говорят целители?

Гелдеррис презрительно фыркнул:

– А что они знают? Не могут объяснить ничего. Даже не могут привести его в чувство. Иногда он просыпается, чтобы немного поесть, но и тогда ничего не соображает. А потом снова теряет сознание.

Уилл отодвинул кружку с кофе и подумал о том, чтобы попросить еще, но отказался от этой идеи. С тех пор как он стал жить сам по себе, он слишком пристрастился к этому напитку, и теперь пора приучаться к умеренности.

– Это как-то связано с тем, о чем говорили вчера? С этим таинственным воином и всем таким?

И снова Гелдеррис помедлил, прежде чем отвечать. Но при свете дня обсуждать такие темы было легче.

– Если спросишь меня, то я отвечу: «Да». Говорят, в Лихую чащобу вернулся Малкаллам.

– Малкаллам? – переспросил Уилл.

– Мастер Черного искусства. Волшебник. Самый худший из всех. Он поссорился с предком Сайрона еще двести или триста лет назад…

– Триста лет назад? – недоверчиво переспросил Уилл. – А сколько эти волшебники вообще живут?

Гелдеррис предупредительно поднял указательный палец: