Книга Генерал Снесарев на полях войны и мира - Виктор Будаков

1

Снесарев, сразу же по приезде в Петербург в декабре 1904 года, произведён в подполковники Генерального штаба. Добавились и награды. Ещё в Ташкенте Снесарев получил орден Станислава третьей степени, а в Петербурге был удостоен и Станислава второй степени. Вскоре после переезда из Ташкента в Петербург ему было разрешено принять и носить персидский орден Льва и Солнца. Началась его служба в Главном управлении Генерального штаба и в Главном штабе, где он был назначен столоначальником, то есть начальником отдела третьей части третьего квартирмейстерства, которое занималось статистикой — сбором разведданных. Третья часть — восточная. Восточные территории. Восточные фронты. Восток не столько мировая экзотика, сколько и впрямь мировая загадка. Или непрояснённость. Но здесь он — что кит в океане. Что сокол в небе. Ему открывались не только даль среднеазиатская и индийская, где он побывал, но и более дальние горизонты: Китай, Япония, Дальний Восток.

Вести с Дальнего Востока приходили более чем безрадостные. Война с Японией сразу же не задалась, да так и не выправилась. Погиб, пусть и героически, крейсер «Варяг». Был блокирован японцами Порт-Артур, подорвался на минах флагманский броненосец «Петропавловск», в морской пучине погибла почти вся команда корабля, тысяча человек во главе с командующим Тихоокеанской эскадрой адмиралом Макаровым; там же завершился последний земной час художника-баталиста Верещагина, который к среднеазиатским, балканским батальным сюжетам уже не смог добавить батальные сцены Русско-японской войны. Эскадра вице-адмирала Рожественского, в огиб Европы и Африки, через три океана шедшая на помощь осаждённому Порт-Артуру, была разгромлена у острова Цусима. Не легче и на суше. Поражение под Лаояном, поражение под Мукденом, цепь неудач на маньчжурских сопках — слишком дорогая цена! — вдохновят земляка Снесарева, уроженца Землянского уезда Воронежской губернии капельмейстера Шатрова на создание вальса «На сопках Маньчжурии», который вскоре в миллионах пластинок зазвучит по всему белу свету. Сожаления добавляло то обстоятельство, что не спас положение и, более того, был определён в виновники посланный в разгар войны Куропаткин, который благоволил Снесареву. Переживал Андрей Евгеньевич и за брата Павла, который по окончании Военно-медицинской академии был направлен в пекло войны, и не было никаких вестей от него.

Не знал старший брат, что в Порт-Артуре младший познакомится с дочерью дворцового врача Евгенией, медсестрой, что они поженятся там, но женитьба не освободит Павла от некоторой зажатости, всё более усугублявшейся замкнутости. (А как пели они по молодости втроём — Андрей, Павел и Клавдия — плечом к плечу, голос к голосу! И казалось, ничто и никогда их не рассоединит; но какую-то занозу носил в себе младший брат и никому из родных даже не приоткрывал своей души. Лишь однажды, в семнадцатом, он поделится со старшим намерением перебраться за океан из взбаламученной России. Но не уедет. Станет заметной в медицинском мире фигурой: есть в медицине, в психологии термин такой — «эффект Снесарева». Когда старшего брата арестуют, ни разу не навестит его родных, и братья уже никогда не встретятся.)

В 1905 году рождается первенец — сын Евгений, рождается в пораженческий час войны с Японией, и отец вдруг невольно-суеверно думает, что его первенца будущее не сложится. На взморье Финского залива он его, годовалого, держа на руках, обращает то на запад, то на восток, то на юг, то на север — где бы улыбнулась ему русская судьба.

Снесарев в Петербурге с той же ясностью, как и на Памирах, понимает, что одна из пристрастных наблюдательниц за русской судьбой — всё та же Англия, сквозь свои туманы очень ясно ревнивыми глазами не только обозревающая огромный корабль Российской империи, но и незримыми, при этом реальными рулями подвигающая её к опаснейшим пучинам. В «Туркестанских ведомостях» за март 1905 года появляются строки недавно принятого сотрудника Высшего штабного ведомства о речи английского политического деятеля Бальфура; вскрывая её суть, он не оставляет от неё камня на камне. Снесарев мог знать Бальфура, мог вовсе не знать, что тот был за человек, он, как заповедали отцы Церкви, боролся не с людьми, а с ложными явлениями или идеями, воплощёнными в людях, он развенчивал подмены и мифы, и на всё имел свой, не скошенный лжевиди-мостями взгляд.

Но в столице империи (с каждый годом всё горестней) видит он и другое — внутреннего недруга, выступающего или в виде высшего военного, гражданского чиновника, озабоченного не доброустроением родины, но собственным ловкоустроением, или в виде свободного представителя свободных профессий, формирующего с кафедр, со страниц печати, в радикальных, либеральных салонах и залах суда общественное мнение только в духе отрицания отечественных начал или же и вовсе в виде революционно-беспощадных, кровавых ниспровергателей монархии.

2

В 1906 году выходит в свет юбилейное издание «Столетие Военного Министерства». Сто лет — не весть какие годы для сильной державы. Но если первая половина этих лет — великая победа в Отечественной войне 1812 года и полдюжины побед в менее значительных войнах, то вторая половина — два тяжелых и унизительных поражения: Крымская кампания, Русско-японская война. Тут бы издать книгу «Причины русских поражений и как их избежать в будущем», а не впадать в праздничный пафос!

Внутри России не то что неустрой, а полный расстрой. Гульбище бродильных сил! Разрушительные, революционные, антигосударственные силы смыкались в ненависти к Руси, России, Российской империи. Снесарев часто бывал у Екатерининского канала в храме Спаса на Крови, размышлял о судьбе императора Александра Второго, который пошёл на реформы либеральные и обширные, но отечественным «карбонариям», доморощенным и взращённым в швейцарских, английских и иных ретортах, даже и «прогрессивная», даже и либеральная Россия была ненавистна, их бы устроила разве что Россия, насквозь и полностью подконтрольная им, незримо подконтрольным в свою очередь западным разрушительным учениям и течениям.

«Революционеры и анархисты… Когда доблестные сыны России сражались на полях Маньчжурии… они внутри России возмущали запасных, устраивали забастовки, чтобы прекратить работу фабрик и подвоз на Дальний Восток как войск, так и всего им необходимого и дать через это возможность неприятелю одержать победу, подбивали крестьян на грабежи помещичьих имений. Они старались подорвать у армии веру в свои силы… вливая в армию сомнение в правоту своего дела… Они говорят, что офицеры — господа, ничего не делают, даром только получают жалованье, но умалчивают про то, что офицер, кроме своего военного дела, сделал даже для народного образования больше, чем школьный учитель. Офицер учит своего меньшего брата-солдата, просвещает и развивает его… Обвинители офицеров не хотят знать, что офицеры в мирное время наравне с солдатами стерегут, часто с опасностью для своей жизни, покой своих соотечественников, а в военное время заливают своей кровью поля сражений», — с горечью, с тихим криком пишет Снесарев в первом выпуске журнала «Чтение для солдат» за 1906 год. Вскоре в «Голосе правды» он напоминает, что непреложное правило армии — быть вне политики, вернее, вне партийных тяжб и искушений встать на новые пути.