Книга Старатели Сахары - Максим Удовиченко

«Ешё бы не ужасные! Утомили вы меня с вашей халявой, кто бы мне так возил беспрестанно? Виски им, видите ли, „Black Label“ и водка „Absolut“ надоели, вкус у них другой», – подумал Аристарх, а вслух добавил:

– Полностью с вами согласен, уважаемый Лев!

– А ты знаешь, Аристарх, а ведь я очень влиятельный и незаменимый человек там, на Большой земле, – загадочно произнёс Лев, как-то очень важно и по-особенному уплетая бутерброд с плавленым сырком «Дружба».

– Именно так, уважаемый Лев! У меня по поводу вас никогда не было никаких сомнений! – ответил Аристарх, уже ожидая какого-нибудь подвоха. И подвох не заставил себя долго ждать.

Рис. 21. Лев угощает Аристарха сырком «Дружба». Моряк-техник Джек поёт морские песни

– Я ведь, Аристарх, действительный внештатный корреспондент очень влиятельного печатного издания «На боевом посту», – громко объявил Лев, вставая из-за стола, стряхивая крошки хлеба и остатки сырка «Дружба» со штанов и футболки, как бы готовясь к получению как минимум правительственной награды.

«Вот оно что! Ну я попал!» – подумал Аристарх, быстро закрывая название газеты остатками бутербродов с плавленым сырком «Дружба», но вслух прокричал:

– Вот это да! Это невероятно! Такое влиятельное издание! Я эту газету день и ночь читаю, даже забываю телевизор посмотреть! Для меня это такая честь – наше знакомство с вами!

– Ну ладно, довольно формальностей, пройдемте, Аристарх, в столовую, я угощу вас вкусными галетами, возможно, с плавленым сырком, – весьма официально распорядился Лев, важно направляясь к выходу.

За дверью уже наступила ночь. Небо было чистое и звёздное. Ярко светила луна, освещая причудливо изогнувшиеся пустынные барханы. Обитатели лагеря спали.

Подходя к столовой, Аристарх услышал чье-то громкое пение, солист выводил на английском.

– Что там происходит? – спросил озадаченно Аристарх.

– Ничего особенного, рабочие моменты, – пояснил со знанием дела Лев, как будто на дворе было не час ночи, а час дня. Войдя в столовую, Аристарх увидел лысоватого мужичка неопределенного возраста с литровой бутылкой «Black Label». Он орал благим матом на плохом английском языке:

Once I was a waitinґ man that lived at home at ease.Now I am a mariner that ploughs the angry seas.I always loved seafarinґ life, I bid my love adieuI shipped as steward and cook, me boys, on board the Kangaroo.

Oh I never thought she would prove false or either prove untrueAs we sailed away through Milford Bay on board the Kangaroo[84]

– Кто этот человек, который так мило поет в час ночи у вас в столовой? – спросил удивлённо Аристарх.

– Это техник из Аль-Баюна, уже третью неделю у нас околачивается, почти прижился, а поначалу даже плакал: напьется и плачет, домой говорит, хочу, на корабль, – повествовал неспешно Лев. – Его сюда по просьбе нашего араба Мухаммеда вызвали, они, арабы эти, совершают омовение перед молитвой всех частей, так сказать, тела, – продолжал Лев.

– Замечательный ритуал, а техник-то этот причём здесь? – спросил заинтригованный Аристарх.

– В том-то все и дело, что причём: Мухаммед наш бегает совершать омовение очень рано утром, а вода из крана бежит холодная, что причиняет Мухаммеду массу неудобств, вот и решили мы техника пригласить, чтобы он нам воду горячую сделал, – закончил своё повествование Лев.

– Вот-те на! Какой витиевато-гениальный подход к решению вопроса с горячей водой! А что же этот техник до сих пор горячую воду вам не сделал? – спросил Аристарх, изумленный подходу здешнего люда к решению бытовых вопросов.

– Так у него и времени нет, ночью он пьет и песни орет, а днем спит, он же британский матрос, всю жизнь на рыболовецком сейнере ходил. Списали на берег по причине беспробудного пьянства и неоднократных попыток взять командование кораблем в свои руки. А куда ещё британскому моряку пойти, когда спишут? Разумеется, только в ОУН, вот он теперь в Аль-Баюне и сидит техником, – рассудительно изложил суть вопроса Лев.

Тем временем британский матрос, он же техник, закончил горлопанить песни и обратил внимание на мило расхаживающих по столовой Аристарха и Льва.

– Pipe all hands on the deck! All hands up the anchor! Hey sailor Lev! Let go aft![85] – прокричал он, раскачиваясь на стуле в такт непокорным волнам.

– Что это он такое выкрикивает? – спросил Аристарх, внимательно наблюдая, как британский матрос с явным усердием совершает движения руками, очень похожие на перетягивание каната.

– Кажется, отчалить собирается, – ответил Лев, внимательно наблюдая за умелыми действиями матроса – техника.

Тем временем матрос-техник снова запел во все горло очередную морскую песню про несчастную любовь и бескрайние морские просторы.

– Видишь, как его распирает! Тоскует человек по морю, по рыбе, по Аль-Баюну, там он все время в порту пропадал, несколько раз на корабль садился, но его ловили и опять на работу возвращали, – прокомментировал Лев непростую ситуацию. – А знаешь, Аристарх, а ведь я был незаменимый техник у нас в редакции, – произнес Лев величаво-загадочно, открывая холодильник и изучая его содержимое.

Заглянув из-за спины Льва на содержимое холодильника, Аристарх отметил организованность и порядок. Все полки были разделены именными бирками и заставлены провиантом и напитками, лишь на полке с биркой «Lev» одиноко лежало два недоеденных сырка.

– Помню, злодей какой-то насыпал по мешку дрожжей во все унитазы редакции, – продолжал Лев, аккуратно доставая кусок объеденного сырка со своей полки и бутылку с голубоватой жидкостью, всю исписанную китайскими иероглифами, с полки с биркой «Li». – Такое началось, просто ужас, женщины визжат, мужчины в панике, и тут главный редактор ко мне прибегает: «Выручай, – говорит, – дорогой Лев, беда у нас, диверсанты в редакцию проникли, хотят Родину без основного издания оставить», – так прям и говорит мне, – продолжал Лев, не давая Аристарху опомнится от увиденного и услышанного.

– Вот это да! – только и смог произнести Аристарх, изучая содержимое бутылки с иероглифами, которое уж очень напоминало денатурат.