Книга Неудержимая. 1000 км пешком по легендарному пути Камино де Сантьяго - Соня Чокет

«Здорово. Это то, что мне нужно», – проскулила я, зная, что это только ухудшит состояние и без того поврежденных ног.

Как же хорошо, что я взяла с собой палки. Без них я могла бы получить более серьезные травмы. Все, что я могла делать, – это не торопиться, дышать и сосредоточиться на спуске.

Наконец, я наткнулась на кафе, где двое австралийцев сидели снаружи, попивая пиво, с таким расслабленным видом, будто они наслаждались теплым летним днем на пляже. Казалось, что они без труда промчались вниз, подобно двум горным козлам, что вызвало во мне зависть и неуверенность в себе. У них обоих были поношенные ковбойские ботинки, и у них не было треккинговых палок. Как они вообще смогли так быстро спуститься вниз? Почему у меня это заняло столько времени? У меня даже нет тяжелого рюкзака. Что со мной не так? Почему мне так больно? Я настолько ничтожна, что не могу это безболезненно пройти?

Самопорицающие мысли обрушались на меня каскадом, пока я пробиралась к их столику. Они были даже без теплых курток, хотя на улице жутко холодно.

Я покачала головой от горечи несправедливости и скинула рюкзак и палки. Я посмотрела на часы – времени было половина одиннадцатого утра. Я шла чуть больше трех часов. Я забрела в кафе, где меня встретил невысокий старик, который на ломаном английском предложил мне сэндвич.

«Да, спасибо», – ответила я на испанском, с энтузиазмом кивая, готовая принять немного белковой пищи. Я заметила, что завтраки паломников были скудны на белок. Хорошо, что у меня были энергетические батончики.

Он указал на меню, чтобы выяснить, какой именно, и, ознакомившись с перечнем, я выбрала сэндвич бокадильо и кофе с молоком. Внезапно я ощутила голод.

Он ушел в кухню и спустя некоторое время вынес мне огромный сэндвич с яйцом на огромной половинке батона хлеба и горячую кружку латте.

«Я никогда это не съем, – сказала я, принимая свой заказ. – И так дешево». Я отдала всего по евро за сэндвич и за кофе.

Я направилась к столику, где оставила свои вещи. Австралийцев уже не было, и мне осталось наслаждаться сэндвичем в одиночестве.

Первый кусок был горячим и вкусным, и он попал в точку. Я даже не заметила, как проглотила весь сэндвич и хотела еще.

Я закончила свою трапезу протеиновым батончиком и начала все запивать остатками кофе, когда внезапно услышала лай собак не так далеко. Я выпрямилась, наклонив голову, внимательно прислушиваясь.

«Черт! Я совершенно забыла захватить перцовый баллончик, – вспомнила я. – Надеюсь, он мне не понадобится».

Собаки приближались, но у меня хотя бы была возможность спрятаться в кафе при необходимости. С начала Пути я ни разу не задумалась о диких собаках.

Сделав последний глоток кофе, я затаила дыхание, прислушиваясь к приближающемуся лаю. Я разберусь с ними сейчас. У меня не было желания бежать от них.

«Спокойно, Соня, – успокаивала я себя, – ты в безопасности. Не волнуйся. Дыши и не смотри им в глаза».

Я потянулась за палками.

«Видимо, сегодня просто один из этих дней», – ухмыльнулась я, вспоминая, как проснулась с ощущением тревоги из-за кошмара.

Тут появилась эта «дикая стая». Она состояла из двух чихуа-хуа и старой облезлой дворняги, не больше восемнадцати сантиметров в высоту. Я чуть не взорвалась от смеха, когда их увидела.

Мой смех так сильно напугал одну из чихуа-хуа, что она подскочила почти на полметра и побежала обратно. Это лишь насмешило меня еще сильнее.

«Видимо, я прошла тест псами-демонами, – подумала я, – на сегодня точно».

Продолжая смеяться, я подняла рюкзак и закинула его на плечо. Я схватила свои палки и накинула солнцезащитную кепку. Ветер стих, и небо было кристально чистым. Я в уме выполнила быстрый расчет и пришла к выводу, что мне осталось идти около десяти или двенадцати километров. Я не замечу, как доберусь до цели.

Путь выровнялся, и теперь мои ноги просто ныли, вместо того чтобы гореть. Шаг за шагом.

Как это происходило в конце каждого дня, в голове появилась ясность, которой не было еще секунду назад.

Пока я шла, я поняла, что больше не хотела злиться, но если я выбирала злость или же это было необходимо, то у меня было полное право испытывать и проявлять данное чувство, при этом не позволяя никому меня отчитывать и винить за это. Наложение запрета на это чувство было равноценно удушению. Гнев сигнализировал о том, что мой предел достигнут, а мои границы пересечены. Лишение гнева было равнозначно потере собственной личности.

Я больше никогда не буду стыдиться того, что испытываю гнев. Вместо этого я внезапно ощутила покровительство и сострадание по отношению к себе и своему чувству гнева. Гневная «Я» была раненой «Я». Под всей этой злостью на самом деле скрывалось чувство обиды. Я использовала гнев в качестве защиты от разрушения под тяжестью боли. Он отвлекал меня, чтобы я могла продолжать движение. Я носила свой гнев, подобно доспехам, защищая самые уязвимые, самые слабые части себя. Части, которые мне совершенно не нравились.

Я даже испытывала сострадание к уязвимой себе под всем этим гневом. Я начала целиком осознавать ее присутствие, осознавать настолько сильно, что мне захотелось зарыдать. И я это сделала.

Вместе с тем я почувствовала такое спокойствие и умиротворение, какое я не испытывала никогда прежде.

Я посмотрела вверх. Я смогла разглядеть указатель на Пуэнте-ла-Рейна. Я добралась.

День 5

Из Пуэнте-ла-Рейна в Эстеллу
21 километр

Мой отель должен был иметь название «НеприятнОтель», подумала я, когда собиралась освобождать номер. Начиная с того момента, как я зашла в него вчера днем, персонал вел себя недружелюбно.

Когда я только прибыла, я подошла к стойке, прихрамывая, только чтобы меня встретили десятиминутным ожиданием две женщины за стойкой, которые болтали друг с другом. Наконец одна из них повернулась и грубо спросила «Да?» на испанском, будто я ее отвлекала.

Когда мне удалось донести до нее, что я бронировала номер, она заглянула в свою книжку, нашла мое имя, потянулась, схватила ключ и дала его мне, не говоря ни слова и даже не посмотрев на меня. Затем она сразу вернулась к оживленной беседе со второй женщиной. Оглянувшись вокруг, я нигде не заметила свою сумку.

Я подождала, пока в разговоре наступит пауза, и спросила о сумке. В ответ она лишь пожала плечами. Я подождала еще несколько минут, надеясь на то, что их разговор закончится. Поняв, что он не закончится, я спросила еще раз. На этот раз она закатила глаза и пальцем показала на лестницу, ведущую вниз, по-прежнему не говоря ни слова.

Предполагая, что она имела в виду «Посмотри внизу», я проволокла ноги до ступенек и потихоньку начала спускаться, внезапно поняв, что колено у меня невыносимо болело. Достигнув того, что напоминало пещеру, я в темноте увидела свою сумку, стоящую среди многих других вещей. Я подняла ее и потащила вверх по лестнице к фойе, призвав последние имеющиеся силы в себе. Затем я посмотрела на ключ. Опять третий этаж. Ах!