Книга Поющая для дракона - Марина Эльденберт

Потому что отчетливо понимала: как прежде — уже не будет.

— Это ты прислал букет?

Кнопка вызова на лифте сменилась оранжевым. Не таким ярким, какими были цветы.

— Для тебя это что-то меняет? — Уголок его губ приподнялся.

Я вспомнила чувство, с которым смотрела на аррензии. Когда постоянно крутишься на сцене, к комплиментам начинаешься относиться как к чему-то приятному, но постоянному и неизменному. Вот только эти цветы хотелось поднести к лицу и вдохнуть аромат полной грудью, позволяя ему кружить голову.

— Предположим, что да.

— Да, это я их тебе прислал.

Теперь уже я спокойно выдержала его взгляд, хотя сама держалась на хлипеньком честном слове.

— Сдался тебе этот паршивый букет! Я же здесь. Неужели это для тебя ничего не значит?

Этот букет совершенно точно нельзя было назвать паршивым.

— Ты специально выбрал гедарины в цвет моих глаз? — улыбнулась. — Все как я люблю?

— Именно.

Наваждение спало, совсем как в детстве. Когда по визору прерывали красивую сказку и пускали рекламу про универсальное моющее средство или лечение зубов в новой клинике. Отчетливо вспомнилась сияющая улыбка рыжей куколки, растерянность Лэм. А ведь это могло сработать! Вальнар понял, что погорячился, притащил девицу к друзьям в надежде, что рано или поздно мне это передадут. Предположительно я должна была воспылать ревностью и понять, какое сокровище потеряла. Вот только добился он совсем другого. А еще сегодня в гримерной не было ни одного гедарина.

— Не думаю, что у нас с тобой что-то получится.

— И давно ты это поняла?

— У Лэм с Дрэйком, — ответила его же словами.

Глаза яростно сверкнули, он усмехнулся.

— Вот, значит, как, Леона? Две недели — и все, конец?

— Именно так.

— Что ж, дело твое. — Вальнар сунул руки в карманы, от чего его стильный темно-синий плащ натянулся, облегая широкие плечи, как вторая кожа. — Но, если передумаешь, учти, что ждать тебя годы я не готов.

Как же это на него похоже.

— Да ты и две недели был не готов, — хмыкнула я. — Не знаю, что недавно упало тебе на голову, но это явно было что-то тяжелое.

Коротко пиликнул замок, я шагнула в квартиру, навсегда оставляя Вальнара в прошлом. Меня тут же окутал тонкий сладковатый аромат. Оглушительно чихая, в прихожую вылетел Марр, принялся тыкаться носом в ноги и старательно обтираться о колготки и платье всеми своими чешуйками. Колготкам мигом пришел конец, я же пыталась понять, откуда такой удивительный запах. Духи, что ли, разлили?

— Танни! — Сбросила сумку на тумбочку и принялась снимать обувь. — Что ты опять натворила?

— Ничего, — донесся из гостиной голос сестры. — Я тут цветочки нюхаю.

— Какие еще цветочки…

Ответ пришел раньше, чем я успела задать вопрос, поэтому вопрос получился и не вопрос, вовсе. Аррензии. Протопала в комнату и замерла: цветы были повсюду. Настоящее цветочное царство — в вазах, на столе, на лестнице, на подоконнике, в тазике, который Танни водрузила посреди комнаты.

Виар вылетел следом и снова оглушительно чихнул.

— Это еще что за… — вырвалось у меня.

— Понятия не имею. — Сестрица восседала на диване, листая электронный журнал. — Я дверь открыла, а они давай заносить. Кому-то очень понравилось, как ты поешь?

Угу. Очень. Кажется, загадочный даритель только что перестал быть загадочным. А еще он, видимо, решил меня доконать.

— Так что? — Танни листала журнал с такой скоростью, с какой даже гений скорочтения не способен воспринимать информацию. Она старательно делала вид, что ее совсем не волнует, кто сделал недельную выручку цветочному магазину. — Кто это? Твой загадочный поклонник?

Я наконец отмерла. Прошла в гостиную и потрогала яркие лепестки, чтобы убедиться, что они реальны. Виар чихнул еще раз и недовольно потопал наверх. В отличие от меня, ему аррензии не нравились совсем. Точнее, их волшебный аромат.

— Эй! — Сестре наскучило изображать равнодушие. — Так кто, Леа?

— Не знаю. — Я пожала плечами. Лучший способ избежать неловкого разговора — перевести тему. — Ты почему не впустила Вальнара? Он два часа стоял в холле.

— Он так сказал? — фыркнула Танни. — Пятнадцать минут назад приперся. Придурок.

— Это не отменяет того, что ты оставила его торчать у лифта.

— Так ему и надо, наблу хромому.

— Танни!

— Да брось. Вы же расстались.

От неожиданности замерла и сложила руки на груди.

— Не припомню, чтобы я тебе об этом рассказывала.

— Да ладно. Ты ходишь мрачная, он притащился, не зная, что тебя нет дома… Вылупившийся пиар решит эту задачку, не сходя с места.

Я даже не нашлась что ответить, сестра же стянула резинку и достала из кармана комбинезона леденец.

— На самом деле ты молодец. Я бы такого придурка еще раньше послала.

— Не твоего это ума задачка.

— Ну-ну.

Танни сняла яркую обертку и сунула леденец в рот.

— Так фто? Раффкажешь?

— Нет.

Сестра пожала плечами и с деланым безразличием отвернулась. Хотя в глазах ее мелькнула обида, делиться своими подозрениями с ней я была не готова. Да что там, я была не готова делиться этими подозрениями даже с Лэм. По крайней мере, пока.

Только когда поднялась к себе и плотно прикрыла дверь, выхватила телефон и быстро написала: «Местр Халлоран, это вы устроили из моей квартиры оранжерею?»

Ответ пришел сразу. Отличался он, как всегда, лаконичностью и глубоким философским смыслом.

«Доброй ночи, эсса Ладэ».

Восседая на подоконнике напротив Марра, я пыталась читать книгу. Пыталась, потому что одновременно играть с виаром и сосредоточиться на сюжете довольно сложно. Тот лениво ловил лапой мои пальцы. Когти не выпускал, но, когда ему удавалось шлепнуть меня лапой по щиколотке, все равно вздрагивала от неожиданности. А я все-таки добралась до романа, по которому вот-вот снимут фильм.

Это была трилогия с очень необычным миром: в нем люди не прятались в больших городах, предпочитали жить в многочисленных мелких поселениях, между которыми можно было свободно путешествовать. Социальные различия в основном сводились к титулам, сумме на банковском счете и умению вести бизнес. Героиня — простая девушка, на которую положил глаз сильный мира того. В общем-то достаточно живенько описывалось, как у них развивался роман, основным препятствием к которому оказалось его нежелание признавать, что он ее любит.

Читать было легко, интересно, но странно.