Книга Иди сюда, парень! - Тамерлан Тадтаев

Полагаю, она решилась на такую отчаянную попытку замужества не от любви ко мне, просто у родни ей жилось несладко. Лишний рот как-никак. А время военное, страшное. Ни света тебе, ни воды, ни газа. Голод опять же. Но я тебе вот что скажу, Екатерина: кончились твои злоключения! Отныне я буду заботиться о тебе! Любимая, ты только не передумай, а лучшего жениха, чем я, тебе не найти ни в Северной, ни в Южной Осетии.

Я проводил свою милую до дома, поцеловал ее у деревянной калитки под цветущей сиренью, а сам ринулся к Рябому, обещавшему профинансировать мою свадьбу. В девяносто втором он все еще был моим командиром (впоследствии я его все-таки подчинил себе, и он ходил передо мной на задних лапках) и считался одним из самых богатых людей Цхинвала. Хотите верьте, хотите нет, но у него было два совершенно новых автомата, три винтовки (одна немецкая, без патронов), револьвер системы «наган», который он выиграл в русскую рулетку, десять ящиков патронов калибра 5,45, куча гранат и «жигули» пятой модели…

По правде говоря, я не очень-то верил в порядочность своего командира, но, как говорится, чем черт не шутит. Рябой выслушал меня, долго думал, потом нехотя вынул из кармана сто баксов и пообещал подкинуть еще, если удастся продать винтовку, ту самую, немецкую, без боеприпасов. Я, конечно, взял деньги, хотя рассчитывал на более крупную сумму, ну да фиг с ним, он мог вообще забыть про свое обещание. Я давно уже заметил, что у крутых парней плохая память…

И все же я был расстроен жадностью командира. Если бы он дал, скажем, хотя бы пятьсот долларов, я поцеловал бы его в зад, исполнил бы любое его поручение, а тут одна бумажка, и неизвестно, фальшивая она или настоящая. С такими невеселыми мыслями я прибежал на автовокзал, сел в такси и, никого не предупредив, уехал во Владикавказ. Там я снял номер в гостинице, хорошенько помылся в ванной, лег в чистую постель с накрахмаленными простынями, закрыл глаза и вырубился. Проснулся я вечером, расчесал свои кудри перед зеркалом, потом спустился в ресторан, сел за столик и заказал у официантки двести граммов коньяку. После третьей порции я затосковал по милой, вынул из кармана фотографию Еки, положил перед собой на белоснежную скатерть и принялся мочить ее слезами. Тут-то ко мне и подсел интеллигентного вида сутенер и предложил девушку на ночь. Я вытер салфеткой коктейль из соплей и слез и спросил, красива ли она.

– О да, – ответил сутенер. – Она похожа на богиню, кстати, очень любвеобильную.

– Это хорошо, – сказал я. – А сколько стоит твоя богиня?

– Пятьдесят баксов.

– Не пойдет, – вздохнул я. – Дорого. К тому же у меня есть своя, гляди, – я кивнул на мокрую фотокарточку Еки.

Он почесал патроном свой выдающийся, в капельках пота лоб и заметил, что она действительно хороша и надо было сразу сказать, что я не один в номере. Да нет же, ты неправильно меня понял, друг, моя богиня осталась дома, в Цхинвале, а я, как видишь, пропиваю подаренную на свадьбу денежку. У нас, кстати, идет война, нужны боеприпасы, каждый патрон на счету…

– А, ты про это, – улыбнулся сутенер, раскрывая ладонь, на которой блестел золотистого цвета смертоносный боеприпас. – Немецкая штучка. У меня дома две пачки, могу продать.

– Дай-ка взглянуть. Ого, от маузера. Давай так: я тебе пятьдесят баксов, а ты мне богиню и боеприпасы.

– О’кей, по рукам!

Заключив контракт, мы выпили за победу, и он обещал прислать патроны вместе с богиней любви.

В полночь, когда я уже решил, что сутенер меня надул, в дверь моего номера постучали. Измученный ожиданием, я бросился открывать и увидел в коридоре толстую девку с темным пушком над верхней губой. Ни говоря ни слова, она вынула из сумочки две пачки патронов и передала мне. Я положил их в карман и пригласил даму в комнату. Но, похоже, у богини были другие планы на эту ночь. Не, так не пойдет, я уже заплатил за тебя! Да не лягайся ты, мать твою за ногу!

Но она царапалась и кусалась так, что пришлось применить подзабытый борцовский прием – бросок через бедро. Жрица любви растянулась на коврике внутри номера и стала плеваться. Но я ничуть не оскорбился, напротив, помог встать ошарашенной, со сбившейся прической шлюхе. На своей территории я вел себя как джентльмен, иной на моем месте не стал бы церемониться с девкой и прибил бы. Но я совсем другое дело: усадил проститутку за низенький столик с шампанским и закусками, сам пристроился рядом, погладил ее по волосам и, отдышавшись, налил в бокалы игристого вина.

– Давай за знакомство, – предложил я сбивающимся голосом.

– Сколько вас тут, извращенцев? – резко спросила она.

– Один я…

– А мне сказали, что вас двое. Ну и где твой друг?

– У меня в штанах, – сказал я игриво. – Он тебя заждался…

Богиня дико на меня взглянула, потом вскочила и бросилась к распахнутой балконной двери, но на пороге запуталась в прозрачной белой занавеске, сорвала ее с карниза и с грохотом вывалилась на бетонную площадку балкона. Она поднялась, как страшное привидение, и уже влезала на перила, чтоб сигануть с восьмого этажа в романтическую весеннюю ночь.

– Эй, подожди! – крикнул я. – У тебя же нет пропеллера!

Я хлебнул шампанского, потом выбежал на балкон, сдернул привидение с перил и, закинув на плечо, вернулся в комнату и бросил его на кровать.

– Милый, я замерзла, обними меня, – бормотало привидение.

Я склонился над ней, она приподняла голову в фате, и мы поцеловались сквозь прозрачную ткань занавески.

Через два дня я ехал на такси в Цхинвал с пустыми карманами и трусами, полными мандавошек. Всю дорогу я чесал под животом, поминая недобрым словом сутенера и богиню, которая передала мне с патронами своих личных невидимых глазу кусачих слуг. Надо было избавиться от них до встречи с Екой. Говорят, керосином можно очиститься, но от него такая вонь…

Дома мать пытала меня вопросами, где я пропадал столько времени, то да се. Оказывается, Рябой приходил в мое отсутствие и спрашивал насчет свадьбы. «Ты что, собрался жениться, сынок, и ничего не сказал мне, родной своей матери?» – «Да нет, мам, отстань!» – «Но Рябой сказал, что дал тебе денег на свадьбу». – «Слушай его больше, он же известный фантазер и скряга». – «А кто невеста, из какой она фамилии? Ты бы хоть познакомил меня с ней!» – «Мама, отстань, у меня уже нет невесты!»

Но она бегала по комнате и грозилась рассказать отцу про то, как я себя плохо веду. Мне надоело слушать этот бред, и я решил смотаться в город, где всегда что-нибудь да происходило. И действительно, возле дома Парпата стояли друг за другом два армейских грузовика, в каких обычно возят солдат на славные боевые дела, иначе говоря, на бойню. Вокруг суетились с полсотни одетых в камуфляж ополченцев. Чуть поодаль, под сосной, на газоне сбилось в кучу самое прославленное воинство Цхинвала. Среди них я заметил Гамлета Бестауты, Аца Кабысты, Азамата, Тото, Коко, Косту Шыхуырбаты, Куска, афганца Кола, Гелди, Кобу, Агента, Алана Остаты, Дики, Андрейку, Виталика, Мельса, Цезаря, Эрика Кабулова, Радика Табуты, Быта Хсара, Панта, Парчи, Сагсафа, Левчика, Гарсо, Балшого, Славика… Я подошел к крутым, поздоровался с Агентом, и он отсыпал мне пережаренных семечек в ладонь. Я закинул всю кучу в рот и стал жевать, царапая шелухой свои и без того кровоточащие десны. Пока я молол эту дрянь, подвалил старший брат Агента, Колорадо. Мы давно не виделись, и для меня было большой честью обняться с ним при всех и вежливо спросить о его здоровье. Оно было в порядке, мое, разумеется, тоже, только ужасно чесалось у трусах. Сам Парпат стоял в нескольких шагах от грузовика с открытым задним бортом, и ополченцы складывали туда ящики с патронами, оружие, переносные рации и т. д. Скрестив на груди руки, командир отдавал распоряжения. Он заметил меня, улыбнулся: