Книга Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей - Рудольф Баландин

Поняв, что с автором письма что-то стряслось, Пипс попросил своего кембриджского знакомого поинтересоваться состоянием здоровья Ньютона. В ответе говорилось:

«Я встретил Ньютона 28 сентября, и, прежде чем я сам его спросил, он сказал мне, что написал Вам письмо, которое его очень смущает; он прибавил, что находится в раздражительном состоянии, с больною головой и не спал почти пять ночей подряд. Он просит при случае передать Вам это и просит Вас его извинить. Теперь он чувствует себя хорошо и хотя, как мне кажется, находится в небольшой степени меланхолии, однако полагаю, нет оснований подозревать окончательное умственное расстройство, чего, надеюсь, не будет».

Судя по всему, по завершении «Математических начал натуральной философии» у Ньютона стало проявляться нервное истощение, хотя он продолжал работать с прежним усердием. Пожар и полную или частичную утрату рукописи он мог, находясь в таком состоянии, отнести за счёт происков своих недругов. Приступы раздражения и подозрительности стали принимать болезненный характер. В одном из таких состояний он написал не только Пипсу, но затем и другому своему хорошему знакомому Джону Локку – философу, учёному, просветителю и политическому деятелю. На этот раз он выдвинул странные обвинения:

«Сэр, полагая, что Вы намерены запутать меня с женщинами, а также иными способами, я был столь возбуждён этим, что, когда мне сказали, что Вы больны и не выживете, я ответил, что будет лучше, если Вы умрёте. Прошу у Вас извинения за этот недостаток чувства милосердия, потому что теперь я доволен, зная, что сделанное Вами справедливо, и прошу прощения за то, что дурно о Вас думал и представлял себе, будто Вы подрываете основы нравственности в принципах, положенных Вами в основание Вашей книги об идеях и в других книгах, и за то, что я счёл Вас за гоббиста. Прошу прощения за то, что я думал и говорил, будто Вы хотите продать мне должность или запутать меня. Ваш нижайший и несчастнейший слуга Исаак Ньютон».

Что имел он в виду, говоря о намерении Локка «запутать» его с женщинами? Возможно, на него произвело впечатление высказывание Локка: «Мужчины убеждены в слабости женщин, а сами состоят у них же невольниками». Ньютон, избегавший сексуальных отношений, по-видимому, хотя бы временами страдал от этого. Он находил утешение в творчестве, а в период умственного расстройства мог приписать Локку стремление сблизить его с женщинами (чувство, которое он временами испытывал).

Вольтер, сравнивая Ньютона с Декартом, писал: «Своеобразный контраст по отношению к Декарту составляло в нём то, что на протяжении столь долгой жизни он ни разу не испытывал ни страсти, ни слабости; он ни разу не приблизился ни к одной женщине: это мне поверил врач и хирург, на руках которого он скончался. Можно восхищаться этим в Ньютоне, но не следует порицать Декарта».

Безбрачие Ньютона можно объяснить тем, что он состоял в должности научного сотрудника в Кембриджском университете, где студенты и преподаватели, как в монастыре, не имели права вступать в брак. Это не мешало тем и другим иметь любовниц. У Ньютона их не было.

Был ли он равнодушен к женщинам? Вряд ли. В юности, судя по всему, он не избегал их общества. Как пишет его биограф Питер Акройд, в доме аптекаря мистера Кларка «жила девочка, которая, по её собственным уверениям, стала предметом страсти юного Ньютона. Сей факт плохо согласуется с отсутствием склонности к женскому полу, которое чётко проявлялось у него в более поздние годы, однако, замечает современник, “поговаривают, что он воспылал к ней любовью, и она это также не отрицает”. Сама же она (её звали мисс Сторей) вспоминает, что он был “сдержанным, молчаливым, задумчивым парнем”. Он не играл с мальчиками, но “частенько предпочитал оставаться дома, порой даже среди девочек, и нередко мастерил для неё и подружек маленькие столики, шкафчики и другие полезные вещицы”. Особенно явственно ей запомнилась построенная Ньютоном тележка на четырёх колесах… При помощи особых устройств он мог кататься в ней по дому, направляя её куда пожелает».

Во всяком случае, Ньютон многие годы оказывал финансовую помощь своей племяннице. И настоял в поздние годы, чтобы она с мужем жила в его доме.

Есть версия, что Ньютон был гомосексуалистом. Никаких весомых аргументов у неё нет. Перед смертью Ньютон признался, что умрёт девственником.

Вряд ли причина только в запрете Кембриджского колледжа Троицы. В 53 года он «освободился» от него и стал благодаря своему положению завидным женихом (управляющий Монетного двора его величества, член парламента, председатель Королевского общества). Болезненным его нельзя было назвать: у него до старости сохранялась шевелюра, и он не пользовался очками.

Длительное воздержание могло привести к тому, что он избавился от физиологической потребности в сексе, находя высшее удовольствие в работе. Было поверье, будто воздержание «сублимирует» жизненную энергию, усиливая интеллект. (Пример большинства незаурядных мыслителей этого не подтверждает.)

Можно отчасти понять его состояние в конце 1693 года по тому, как он приносит извинение Сэмуэлю Пипсу за предыдущее письмо:

«С приближением зимы все привычки мои перепутались, затем болезнь довела эту путаницу до того, что в продолжение двух недель я не спал ни одного часа, а в течение последних пяти дней даже ни одной секунды. Я помню, что писал Вам, но не знаю, что именно; если Вы пришлёте мне письмо, то я Вам объясню его».

Невероятно, чтобы две недели он не спал ни одного часа; тем более странно выглядит уточнение, что не спал ни секунды. То есть у него не только расстройство сна, но также сознания и памяти.

Он отправил новое письмо Джону Локку: «Сэр! В последнюю зиму, слишком часто засыпая у камина, я приобрёл дурную привычку спать; и расстройство, которое в это время было эпидемическим.

Длительная напряжённая – до изнеможения – работа могла подорвать его интеллектуальные силы. Когда к нему обращались с вопросами, связанными с его научными трудами, он затруднялся с ответом и советовал обратиться к математику Абрахаму де Муавру, с которым был дружен. Есть версия, что таким образом он желал отделаться от надоедливых собеседников; однако де Муавр действительно превосходно знал его научные труды, а Ньютон всё более углублялся в теологические проблемы.

Вопреки мнению М.М. Филиппова о том, что именно богословские изыскания подорвали психическое здоровье Ньютона, великий учёный не прекращал работать над некоторыми проблемами физики.

О рассеянности Ньютона ходили легенды, и эту странность высмеял Свифт (возможно, с тех пор некоторые учёные не без кокетства выставляли напоказ свои мелкие чудачества, а пуще всего – рассеянность). Его друг доктор Стюкели рассказывал, что, когда он однажды пришёл к Ньютону, приготовленный для хозяина жареный цыпленок лежал в закрытой тарелке на столе, а сам учёный работал в своём кабинете. Пока он отсутствовал, гость съел цыпленка, а косточки положил обратно.

Ньютон вошёл в комнату, поздоровался, они немного поговорили. После этого Ньютон сел за стол и приготовился есть, но обнаружил лишь обглоданные кости.

– Однако насколько мы, философы, рассеянны, – произнёс он. – Я забыл, что уже поел.