Книга Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков - Алексей Бобровников

Вскоре пришлось зажмуриваться при виде каждой приближающейся машины.

Впрочем, дорожное покрытие было хорошим, и я не терял надежды успеть в Зугдиди до полуночи.

Совсем стемнело, и на обочинах вырос целый условный мир контуров и силуэтов.

В свете спелеологического фонарика, который я использовал в качестве фары, у коров, лошадей и кошек – у всех тварей, встречаемых по пути, были одинаково мерцающие зеленые глаза.

Иногда образы, выхватываемые светом фонаря, были чересчур гротескными. Чего стоила лошадь, пасшаяся у лесного кладбища, просунувшая голову через решетку к особенно вкусному кусту.

Но самое леденящее душу видение было впереди. Костлявое, застывшее посреди дороги существо не шелохнулось при моем приближении. Только поравнявшись с ним, я рассмотрел до невозможности худого, измазанного в грязи теленка.

Люди в свете фонарика выглядели не столь мистично, но зато, появившись на дороге совершенно непредсказуемо, могли доставить куда больше неприятных минут, чем безымянные зеленые глаза на обочине.

В памяти всплыли разнообразные истории о грузинской нечистой силе, услышанные в Тбилиси или прочитанные в подшивке газеты «Кавказ».

Когда-то в Грузии верили в «али» – сладкоголосых русалок, являвшихся в дома под видом повивальных бабок и умерщвлявших детей; в гигантских великанов дэвов; в Гуду – всесильного духа, обитавшего в горах неподалеку от Казбека. Отдельной книги заслуживают знаменитые на весь Кавказ грузинские ведьмы – «кудианеби».

Раз в году, в Страстной четверг, все они собираются на горе Эльбрус на шабаш. Там, по поверью, обитает сатана, или Тартар, имеющий необыкновенно большие глаза и страшные зубы.

Каждая ведьма, представляясь Тартару, бросает ему в рот камешки, символизирующие жертву. Самым ценным подношением считается человек. Тогда сатана, проглотив его и получив удовольствие от лакомства, награждает ведьму еще большим даром кудесничества.

Путешествие на гору Эльбрус ведьмы совершают при помощи зелья, известного под именем «квинтила». Ночью, когда все спят, они намазывают зельем первый попавший под руку предмет, садятся на него верхом, вылетают в трубу и в одно мгновение достигают Эльбруса. Больше всего ведьмы любят путешествовать на кошках, которых крадут у грузин.

В середине XIX века в газете «Кавказ» появилась заметка, в которой корреспондент описывал, как в тифлисском доме накануне Страстного четверга оберегались от ведьм, собиравшихся в командировку:

«Попытайтесь войти в какой угодно дом или, заглянув туда, прислушайтесь повнимательнее: везде раздаются жалобные мяуканья; бедные кошки тщательно заперты в сундуках из опасения, чтобы их не похватали неприязненные ездоки-кудианеби».

Кроме вездесущих колдуний, в XIX веке народ верил в существование «булы» – страшилища, которое, имея огромный рот и длинный язык, хватает ребенка, бросает его в глотку и пожирает. По уверению многих, «була» ходит по ночам около дворов и уносит попадающихся ему детей. Булой здесь пугали детей так же, как у нас – Бабаем.

Когдато в Грузии верили в «али» – сладкоголосых русалок, являвшихся в дома под видом повивальных бабок и умерщвлявших детей.

Любопытно, что в Тбилиси по сей день пугают детей похожим страшилищем, правда, его имидж с годами слегка трансформировался: монстра зовут теперь Гудиани; он не сразу глотает детей, а ходит с мешком, в котором уносит непослушных мальчишек и девчонок.

Имя Гудиани звучит очень по-свански, так что тбилисские старушки, желая того или нет, с детства приучают детей пуще всякой нечистой силы бояться жителей Сванетии.

Особенности женского рода в грузинском языке

Когда на дороге показался подсвеченный в темноте огромный крест, до полуночи оставалось не больше часа.

«Монастырь!» – обрадовался я и, вспомнив сказочный ужин на озере Паравани и дружелюбных монахов Зарзмы, устремился на свет.

Оказалось, что монастыря поблизости нет, но люди, встреченные по пути, успокоили – он впереди, всего в 11 километрах.

«Где здесь живут монахи?» – поинтересовался у таксистов, дежуривших на площади небольшого городка.

«Монахи? – удивился один из них. – Зачем монахи?»

«Ночлег, ужин, мягкая постель, горячий чай и разговоры о чудесах» – странно, как местный таксист мог оказаться столь неосведомленным.

Отказавшись от предложенного ужина и ночлега (общество монастырской братии казалось предпочтительней компании водителей), я отправился в указанном направлении.

Ранее в тот день, неподалеку от Поти, на дороге встретилась машина с монахами, направлявшимися куда-то большой компанией.

Один из них, сидевший на переднем сиденье, при виде велосипедиста широко улыбнулся и осенил меня крестным знамением.

«Вот было бы здорово, если бы они оказались из этого монастыря!» – думал я, подъезжая к холму, на котором красовалась подсвеченная тысячами маленьких лампочек длинная аллея.

Похвалив себя за выдержку и терпение, я постучал в дверь.

На звук из здания выбежали несколько молоденьких девушек.

Факт их появления был удивителен, но я не сразу придал ему значение.

Девушки смеялись и разглядывали небритого, черного от загара мужика, оказавшегося в полночь у их порога. В дверях появилась женщина средних лет, облаченная в монашеское одеяние.

Только теперь стало ясно, что «монахи», о которых говорили прохожие, оказались «монахинями».

Дело в том, что в грузинском языке нет местоимений «он» и «она», именно поэтому от грузин, использующих русский, мы можем слышать это пресловутое: «девушка, дорогой!»

Поняв ошибку, я попытался как мог сгладить конфуз.

Попросив прощения за вторжение («ма патие» по-грузински «простите меня» – одно из выражений, которое понимают во всех регионах Грузии), я испросил разрешения поставить палатку на их территории, разумеется, вдалеке от покоев послушниц… В ответ – категорический отказ.

В кромешной темноте совершенно незнакомого места пришлось снова искать ночлег.

Тут меня осенило: разбивать лагерь на территории монастыря было запрещено, но никто не сказал, что этого нельзя делать непосредственно под его стенами!

Земля была очень каменистой, и стоило немалого труда вколотить колышки в твердый грунт.

Поставив, наконец, палатку, я приготовился ко сну.

Глухое сопение в нескольких метрах вывело меня из полудремы. Я не знал, пугаться или нет, но через несколько минут тревоги были развеяны: поросячье хрюканье не спутаешь ни с чем.

Судя по звукам, свиньи с наслаждением паслись на каменистой площадке, разгрызая мелкий щебень…

Я пытался вспомнить все, что знал о свиньях, но нигде не доводилось читать об их привычке грызть горную породу.