Книга С войной не шутят - Валерий Поволяев

Так до Астрахани Чубаров и не пришел в сознание. Может, оно было и лучше, что не пришел: потеря сознания — это защитная реакция организма на боль.

В Астрахани Чубарова прямо на городском причале около гостиницы «Лотос» подхватила машина «скорой помощи» и, взревывая сиреной, увезла в областную больницу.

На допросе задержанный отказался назвать свои данные.

— А я вовсе и не браконьерничал, — задержанный раздвинул губы в насмешливой улыбки, — с чего вы взяли, что я браконьерничал?

— Как фамилия человека, который стрелял в пограничников?

— Не знаю, я его в первый раз в жизни видел.

Следователь, который допрашивал браконьера, — дело происходило в кабинете Папугина, командир бригады находился тут же — постучал острием шариковой авторучки по столу, покрутил головой: ох, и лихо же врет гражданин хороший! Сейчас он даже от знакомства с самим собою откажется.

— Я тихо-мирно отдыхал с удочкой на берегу, ловил тараньку, а он мимо проплывал на моторке, наставил на меня автомат и велел пересесть к нему в лодку. Ну как я мог не сесть к нему в лодку, товарищ полковник? — следователь военной прокуратуры был всего-навсего капитаном, но браконьер величал его полковником. — Он бы меня продырявил и спокойно поплыл дальше.

— А зачем ему вас дырявить? — осведомился следователь.

— Как зачем? Я же свидетель, я же видел его… А раз видел, то запомнил. Свидетелей в таком разе обязательно убирают. Я читал об этом.

— А двое нарушителей, которые ушли, они вам тоже неведомы?

— Совершенно верно, товарищ полковник, неведомы. Не-ве-до-мы.

— Никогда раньше их не видели?

— Никогда.

— Ясно-понятно, — следователь не выдержал, рассмеялся ядовито, щелкнул шариковой ручкой. — Так ясно-понятно, что ничего не ясно, ничего не понятно. — Засунул ручку в карман. — Побудете у нас за решеткой недельку-другую на матросских харчах, которые, замечу, гораздо хуже тюремной баланды, образумитесь малость, вспомните кое-какие детали знакомства со своими коллегами, — следователь заменил в последнем слове букву «г» на «к», получился красивый «ченч», — и мы продолжим наш разговор.

— Задерживать меня на две недели не имеете права! — нарушитель побледнел, облизнул влажным красным языком губы. Подкован он был неплохо, уголовный кодекс прочитал не раз и не два, поэтому хорошо знал, что можно, а чего нельзя.

— А я вам постановление прокуратуры нарисую, чтобы вы не сомневались насчет своих прав и моих обязанностей, — сказал следователь.

Браконьер с тоской посмотрел в окно, где золотилась полоска воды, лицо его сделалось еще бледнее, подглазья даже вызеленились. Он попытался что-то говорить, но следователь его бормотания уже не слышал.

— Не имеете права, — выдавил браконьер из себя эти слова, будто некую, схожую с кашей жеванину, потянулся дрожащими пальцами к следователю, но тот отстранился от него.

— Товарищ капитан первого ранга, место для капэзэ найдете? — спросил следователь у комбрига.

— Ну как же пограничники могут быть без капэзэ? — засмеялся тот. — Пограничники без капэзэ — не пограничники. Есть у нас одна комната, краски там раньше хранили. Сойдет под капэзэ?

— Сойдет, — следователь одобрительно наклонил голову.

— Замочек повесим покрупнее, и пусть сидит гражданин до двухтысячного года.

Задержанный протестующе вскинул руки и сник.

Тело второго браконьера выдернули со дна ерика вместе с переметом, украшенным огромными, со страшной заточкой крючками. Упав в воду, он насадился сразу на четыре крючка, причем один вошел в тело очень глубоко — вонзился в кость. Автомат валялся там же, на дне ерика — воткнулся стволом в ил, даже искать особо не пришлось.

В кармане браконьера нашли размокшее удостоверение экспедитора АОЗТ — акционерного обществе закрытого типа «Тыюп» Ибрагима Тенгизовича Карамахова. Удостоверение было заполнено черной шариковой ручкой, поэтому вода и не смыла запись.

— Еще один славянин, — Папугин недобро усмехнулся. — Я противник того, чтобы всех гнали под один штамп «лицо кавказской национальности», но когда попадаются такие, — он ткнул ногой тело Карамахова, — то невольно приходится соглашаться: а ведь это действительно лицо кавказской национальности. Без роду, без племени, без родителей, без прошлого, без устоев, без родины, без чувства благодарности к тем, кто его вскормил и воспитал.

Он повертел в руках мокрое, с картоном, вылезшим из матерчатой оболочки, удостоверение Карамахова, вздохнул.

— Вот теперь с Оганесовым началась настоящая война. То, что было раньше, — цветочки.

Комбриг поморщился. Не он затеял эту войну, не он первым нажал на спусковой крючок автомата, все это сделал не он, но воевать-то заставляют его.

— Труп обыщите как следует, изъятые предметы и документы запротоколируйте, — приказал Папугин. — Тело отправьте в морг, здесь не держите. Не то оно на жаре очень быстро протухнет.

— Может, нам его похоронить? — предложил мичман Овчинников.

— Еще чего! АОЗТ «Тыюп» и похоронит. Если они не соизволят к нам приехать, мы сами отвезем к ним жмурика.

— А если они от него откажутся, товарищ капитан первого ранга?

— Не откажутся. У бандитов это не принято.

Караган, не переставая ругаться, шлепал себя ладонью по крепкой шее, давил комаров десятками — каждый раз после шлепка из-под ладони выбрызгивала кровь. Шея у него сделалась красной, как у мясника. Караган не обращал на это внимания, матерился, долбил ладонью шею и стаканами пил коньяк.

Футболист сидел напротив него, закинув нога на ногу и с отрешенно-рассеянным видом изучал ногти на пальцах. Потом посмотрел на часы:

— Через сорок минут у меня тренировка.

— Подождет твоя тренировка, — прорычал Караган в ответ и залпом одолел очередной стакан коньяка — хмель не брал его, — не рассыпятся ни твои игроки, ни ты сам. Тут такое дело, — он вновь опечатал ладонью шею, — Ибрагишка убит, а Пропеллер находится у них в руках… Шеф вернется из своей командировки, нас на колбасу пустит. Пирог этот надо разделать до приезда шефа.

— Разделать и сожрать, — Футболист дернул углом рта.

— Ясно одно — ни Пропеллера у них быть не должно, ни тела Ибрагима. Вот так. Что хочешь, то и придумывай.

— И придумывать нечего: Пропеллера убить, тело Ибрагима выкрасть.

— Убить? — взгляд Карагана сделался осмысленным, он налил себе еще коньяку. — Выкрасть?

— Да, убить. Да, выкрасть. Одного убить, а другого выкрасть, — Футболист подвигал челюстью из стороны в сторону.

— Хорошая у тебя голова, Футболист, — похвалил Караган. — Четко работает. Мысли умеешь правильно формулировать. Коротко. Остается только выполнить твои ценные указания.