Книга Гелиос. Жизнь после нас - Роман Бубнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Файервуд не скрывал восторга:
– Отличная работа, Гомер. Я проставляюсь. Внимание, вахта! Группа связи остается на своих местах, остальные свободны.
Народ быстро покинул свои рабочие позиции. Генерал подошел к инженеру связи:
– Лейтенант Эдвардз. Соедините меня с ней.
– Простите, сэр, с кем? – растерялся совсем еще молодой прыщавый специалист.
Самсон недовольно нахмурился:
– С моей бывшей женой, шутник.
01:33 UGT
Геосинхронный спутник дальней связи Globus-А 213
К западу от космической обсерватории Эспайер
4-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Миллиарды звезд в сотнях недосягаемых галактик на бесконечном темно-синем небосводе. Сколько нужно жизней, чтобы посетить и изучить хотя бы, скажем, число планет, кратное количеству пальцев на руках?
За 43 года межзвездного дрейфа Эспайеру удалось собрать и систематизировать больше полезных данных, чем за два века интенсивных космических наблюдений и исследований с поверхности Земли.
Так, например, подтвердились гипотезы об отсутствии пригодных для колонизации массивных планет в ближайшей звездной системе Проксима Центавра, которая была расположена примерно в четырех световых годах от Земли.
Ее «соседи», Бернард, Аль-Садира, Луман 16 и Росс 154 оказались еще более безжизненными и холодными.
Другое дело – солнцеподобная звезда Тау Кита, расположенная в южном полушарии звездного неба на расстоянии примерно двенадцати световых лет от Солнечной системы. Гелиос оказался наименьшей из пяти экзопланет, вращающихся вокруг нее на стабильной, близкой к круговой орбите.
Возникновение здесь жизни ученые связывали с версией ударного столкновения с крупным массивным объектом, которое произошло миллиарды лет назад. Радиоизотопный анализ двух естественных спутников – люди присвоили им имена Франциско и Фердинант – относил их по возрасту примерно к тому же временному периоду.
Но все равно эта гипотеза оставалась пусть и точной, но догадкой.
Люди действительно преуспели во многом – поняли Ньютоновскую физику, вывели теорию относительности, опустили черпак любопытства в чашу с квантовой физикой, квантовой гравитацией.
Но двери к самым главным вопросам так и остались закрытыми.
Почему? Кто? Зачем?
Ученые Эспайера верили в теорию Большого взрыва, случившегося из некоей начальной сингулярности. Но кто, почему и зачем его запустил?
Чтобы «пощупать» другие галактики, нужно было кардинально менять существующие технологии. Термоядерные импульсные двигатели на станции могли развивать максимум одну третью скорости света, не более 77 тысяч километров в секунду.
И если путь до звездной системы Тау Кита занял чуть больше сорока лет, с учетом полугодового торможения, то до ближайшей к Млечному Пути галактики Андромеды путешествие продлилось бы минимум девять миллионов лет.
* * *
Каждый раз, глядя на «дом детства», она задумывалась об этих абстрактных и непостижимых вещах. После капитального демонтажа большинства технических модулей и жизненно-важных узлов, Эспайер превратился в орбитальную обсерваторию, с оптическими, рентгеновскими, ультрафиолетовыми и гамма-телескопами, выполнявшую проекты научного назначения.
Закончив размышления, Элизабет выдохнула так глубоко и протяжно, что стекло скафандра запотело:
– Ты издеваешься, Джазз? Поставь нормальную песню из коллекции Ретро-4 или Классика-1, не надо этой отсебятины!
В наушнике зазвучала певучая романтическая мелодия.
Находясь в открытом космосе девятый час подряд, она никак не могла определить причину отказа командно-телеметрической антенны для приема наземных сигналов.
Гермокостюм девушки крепился страховочной лебедкой к кольцевому поручню на Клипере А29.
Температура на орбите колебалась на несколько сотен градусов в течение дня. Элизабет очень не хотелось «проспать» точку невозвращения на корабль и замерзнуть насмерть.
– Эй, балагур, ты там не уснул?
– Я здесь! Продолжаю сканировать в реальном времени все данные с бортового навигационного комплекса. Уровень сигнала по-прежнему ноль децибел на ватт.
– Член Сатурна!
Сигнальная красная лампочка внутри шлема ожила, и скафандр наполнился премерзким тревожным писком.
– Джазз, умоляю, выключи.
Шум стих.
– Я рекомендую возвращаться на корабль, Элизабет. Вы исчерпали запасной лимит времени работы за бортом, – механическим голосом выпалил дройд.
Русско-китайский скафандр, произведенный в далекие незапамятные времена еще на Земле, а позже доработанный на Эспайере, модель TZW-2[23] «Ястреб», был рассчитан на работу в вакууме в течение максимум 11 часов, из которых 30 минут отводилось в качестве резерва «на возврат» в шлюзовой отсек и еще 30 минут «про запас».
В отличие от более старой модели TZW-1, он воплощал собой «транспортную» концепцию будущего, будучи монолитным, а не разборным. Кольцевой гермозамок, соединяющий в талии верхнюю и нижнюю части отсутствовал, перчатки и шлем были несъемными.
Сзади скафандра располагался люк, сквозь который пролезал астронавт, как в кабину самолета. Внутри функционировала автоматизированная система терморегулирования и регенерации углекислого газа с активным его насыщением молекулами кислорода. Самый настоящий мини-корабль.
В остекление шлема был встроен защитный светофильтр от яркого солнца, голографическая консоль и светильники для работы в темноте. Все управление осуществлялось голосом.
Элизабет попробовала вогнуть спину:
– Ой… Вот это боль!
В невесомости позвоночник вытягивался на несколько сантиметров, и ощущения при этом были не самыми приятными. Безынерционная отвертка сделала очередную попытку проколоть перчатку. В случае разгерметизации и декомпрессии подобная мелочь могла закончиться летально.
– Вам входящий звонок с командного пункта ИВК, – заосторожничал вдруг дройд.
Девушка-астронавт немного помедлила:
– Он?
– Он!
– Ладно, соединяй.
В шлем ураганом ворвался лихой и властный знакомый голос:
– Ты хоть знаешь, что на этот раз вычудила твоя дочь?
– Остынь, Моня! Это и твоя дочь. Не забывай, пожалуйста.
– Я же просил так меня не называть! – недовольно рявкнул Файервуд.
