Книга Трудная роль - Лайни Тейтум

– Мне и в голову не пришло, что он станет стрелять в павлина Рекса, – сказала Эванджелина леди Пемберли.

Герцог засмеялся и рассказал своей старой тетушке (точнее, двоюродной бабушке) о подарке, который Эванджелина сделала его сыну.

– Эдмунд стрелял даже в веревку, привязывавшую лодку к причалу. Но, конечно, ничуть не повредил ей. – К удивлению Эванджелины, старая леди улыбнулась так широко, что с нее чуть не посыпались румяна, а в зеленых глазах ведьмы заиграли смешливые искорки.

– Ну, моя девочка, если вы подарили ребенку пистолет, значит, вы больше англичанка, чем француженка. Джентльмены и их пистолеты. Кое-кто думает, что ночью они кладут оружие под подушку. Пней, расстрелянных моим отцом, было больше, чем у матери припадков мигрени. Да, вы поступили совершенно правильно. Ричард научит сына не стрелять ни в кого, кроме разбойников с большой дороги, да еще премьер-министра и принца-регента. Оба они набитые дураки и, несомненно, заслуживают этого…

Фелисия, подойди и поговори с мадам. Бог свидетель, твой отец заплатил уйму денег, чтобы научить тебя поддерживать светскую беседу. У тебя было достаточно времени, чтобы проверить на герцоге искусство обольщения. Похоже, ему хотелось смеяться, но он любит тебя и поэтому сумел удержаться. Кажется, с Дрю тебе повезло больше. Тот смеется до сих пор. Лучше отойди, пока кто-нибудь из этих джентльменов не отослал тебя обратно в школу или не поцеловал в ладошку, чтобы поощрить за усилия.

Фелисия посмотрела сначала на Дрю Холси, затем на герцога и захлопала светлыми ресницами.

– Ваша светлость, это правда? Неужели вы не влюблены в меня, а только терпите? О Боже, а я так старалась! – Девушка сделала Эванджелине реверанс. – Рада познакомиться, мадам. Надеюсь, вы простите нас за вторжение, но крестная настояла, чтобы мы приехали к вам обедать, и сочла, что предупреждения за три часа более чем достаточно. У герцога великолепная повариха, так что смерть от голода нам не грозит. А поскольку лорд Петтигрю и сэр Джон только что прибыли к нам с визитом, она прихватила их с собой для сопровождения. Конечно, его светлость чуть не умер от радости и заверил нас, что обожает сюрпризы.

Леди Пемберли закатила глаза, а герцог ответил:

– Фелисия, в вашем присутствии я чувствую себя стариком.

– И я тоже, – добавил лорд Петтигрю, но улыбка, которой он наградил Фелисию, вовсе не была улыбкой равнодушного старца.

– Ба! – фыркнула девушка. – Вам с герцогом всего-то по двадцать семь лет. Для дамы это и вправду почтенный возраст – хотя я никогда этого не понимала, – но вы, джентльмены, только-только созрели, вылезли из пеленок и стали способны доставить удовольствие женщинам зрелой логикой, чувствами и искренностью. По крайней мере, так говорит моя мама.

– Ваша бедная мама никогда не была способна на столь длинную тираду. Если она и обладала таким талантом, то это было задолго до вашего рождения, – ответил лорд Петтигрю.

– Стариком, – повторил герцог. – Дрю, возможно, умудренность опытом является еще одним шагом к маразму… Хереса, Джон? Эванд-желина? Кому еще?

Герцог наполнил бокалы, и лорд Петтигрю громогласно заявил:

– Джон, мерзавец, ты и словом не обмолвился, что уже знаком с мадам!

– Как сказала Фелисия, герцог любит сюрпризы, – ответила леди Пемберли. – Джон, вы говорили, что знали ее родителей?

– Да, миледи. Ее отец был отличным ученым и самым красивым мужчиной, которого мне доводилось видеть. Эванджелина очень похожа на него. Эванджелина, примите мои соболезнования. Я слышал, что со дня его смерти не прошло и года.

Эванджелина молча кивнула. Конечно, он знал, что следует говорить и как излагать факты.

– И когда ты в последний раз видел Эванджелину? – спросил герцог.

– Тогда ей было семнадцать. Потом она вышла замуж и потеряла супруга. Так много всего за столь короткий срок. Жизнь – тяжелое бремя, не правда ли?

Эванджелина не произнесла ни слова. Она мечтала не об игрушечном пистолете Эдмунда, а об одном из пистолетов герцога. Ей хотелось почувствовать в руке тяжесть оружия и прицелиться в голову Джона Эджертона.

– Да, времена были тяжелые, – продолжал Эджертон. – Ее мать умерла несколько лет назад, все дамы в округе увивались за ее отцом, и Эванджелина почти все время проводила, скрываясь в кленовой роще. Помню, несколько раз мне приходилось искать ее. Что вы там делали?

– Ничего особенного, – ответила Эванджелина. На самом деле я пряталась от тебя, с ненавистью подумала она.

– Кленовая роща… Как романтично! – промолвила Фелисия, сделав глоток хереса. Лицо девушки приняло такое выражение, словно ей хотелось плюнуть.

– Такое могло прийти в голову только вам, – сказал герцог.

– Должно быть, вы уже заметили, что герцогу нравится смотреть на меня, – не унималась Фелисия, – но он не любит, когда я открываю рот. От этого его начинает тянуть к бутылке. По крайней мере, так говорит моя крестная.

– Лучше хлопайте ресницами и держите язык за зубами, – непринужденно ответил герцог. – Моя милая, этого будет вполне достаточно, чтобы быстро обзавестись мужем. – Он покачал головой. – Бедняга, я представляю его себе наутро после первой брачной ночи. Не сомневаюсь, что вы заморочите ему голову, подробно расскажете ему, в чем он был прав и не прав, и в деталях распишете, что именно следует подать на завтрак.

– О, я ничего об этом не знаю, – ответила Фелисия. – Думаю, что наутро после первой брачной ночи буду спать без задних ног.

После этих слов воцарилось глубокая тишина. Наконец герцог нарушил молчание:

– Надеюсь, вы не разговариваете во сне?

– Об этом вам после свадьбы расскажет мой муж, – ответила Фелисия и невинно улыбнулась, как делает хитрая маленькая девочка, переспорив кого-нибудь.

– Я здесь старшая, – сказала леди Пемберли, – и отвечаю за соблюдение приличий. Мадам, если вы достаточно близко, протяните руку и надерите Фелисии уши. Дитя мое, если ты скажешь еще одну дерзость, тебе снизят балл за поведение.

– Филли не сказала ничего плохого, – вмешался герцог. – Будем надеяться, что она выйдет замуж не за какого-нибудь увальня.

– Тогда мне придется выйти за вас, ваша светлость, – парировала Фелисия. – Я слышала, что мама говорила, будто вы опытны в обращении с женщинами, как настоящий распутник, но, поскольку вы герцог, никто не дерзнет назвать вас так. Разве что у вас за спиной.

– Вы сведете меня с ума, – ответил герцог. – Фелисия, я не распутник. Я серьезный человек, заботливый отец, гостеприимный хозяин. Лучше посмотрите на остальных. Вам здесь неплохо, не правда ли?

– Да-да, мой мальчик, – подтвердила леди Пемберли, – все это верно. Но лучше не поощряй ее. Это замечательно, что у тебя острый язык и выигрышная внешность. Да, мой мальчик, даже я, зрелая женщина, замечаю, что ты вольно или невольно привлекаешь к себе внимание всех дам. Но у тебя немного больше мозгов, чем у восемнадцатилетней глупышки, которую мне навязали в крестницы.