Книга Колдовской мир - Андрэ Нортон

Корис с сосредоточенным видом занялся костями рыбы. Потом улыбнулся, а Танстон открыто рассмеялся. Только выглядел слегка смущенным, как будто речь шла о вещах, о которых он не имел представления.

— Фальконеры — мужчины…

— А гвардейцы Эсткарпа — тоже мужчины, — продолжил Саймон.

Корис широко улыбнулся.

— Не пойми нас превратно, Саймон. Мы преклоняемся перед женщинами Власти. Но они по самой своей природе отделены от нас и от того, что нам близко. Ты ведь знаешь, что Сила уходит от волшебницы, которая становится истинной женщиной. Поэтому они вдвойне ревностно относятся к своей Силе, отдавая часть жизни на то, чтобы удержать ее. И они гордятся тем, что они женщины. Для них обычаи фальконеров, которые отрицают их гордость и силу, признают в них лишь женское тело без разума и личности, неприемлемы.

Мы можем не соглашаться с обычаями сокольничих, но, как бойцы, уважаем их, и между нами нет вражды. Гвардия Эсткарпа и фальконеры не ссорятся. И, — он отбросил в сторону кость, сняв с нее последний кусок мяса, — скоро может наступить день, когда нам понадобится их помощь.

— Это верно! — горячо заговорил Танстон. — Карстен враждебен им. И хотят этого Властительницы или нет, фальконеры стоят между Карстеном и Эсткарпом. Но мы хорошо это знаем, да и Властительница смотрела сквозь пальцы, когда выпал Большой Снег, и зерно и скот посылались в поселки фальконеров.

— В этих поселках голодали женщины и дети, — заметил Йивин.

— Да. Запасы подоспели вовремя.

— Сокол! — Йивин указал вверх, и они увидели плывущую над ними черно-белую птицу. Она на этот раз оказалась предвестником большого отряда. Всадники подъехали и остановились, глядя на гвардейцев.

Их лошади походили на пони, это были грубошерстные животные, проворные, сильные, пригодные для езды по горным тропам. Седлами служили простые подушечки. Каждый всадник имел раздвоенный рог, на котором сидел сокол. Сокол-проводник подлетел к предводителю и сел на его рог.

Как и гвардейцы и салкары, фальконеры были вооружены небольшими щитами и одеты в кольчуги. Шлемы их походили на головы птиц, которых они приручили. И хотя Саймон знал, что в прорези этих шлемов на него смотрят человеческие глаза, он почувствовал себя неуютно под их взглядом.

— Я Корис, служу Эсткарпу.

Корис, опустив большой топор, стоял перед четырьмя всадниками.

Человек, сокол которого вернулся на свой насест, поднял правую руку в жесте, универсальном и старом, как время.

— Налин, с гор, — голос его глухо звучал в шлеме-маске.

— Между нами мир, — слова Кориса звучали полувопросом, полуутверждением.

— Между нами мир. Повелитель Крыльев приглашает капитана Эсткарпа в Орлиное Гнездо.

Саймон сомневался, выдержат ли пони двойную тяжесть. Но когда он сел верхом за одним из фальконеров, то обнаружил, что маленькое животное не менее выносливо, чем ослик, и даже как будто не замечает дополнительного веса.

Тропа, ведущая на территорию фальконеров, была явно не рассчитана на обычного путника. Саймон лишь силой воли заставлял себя не закрывать глаза, когда они двигались по самому краю и ноги его свисали над бездонной пропастью.

Время от времени птицы поднимались в воздух и улетали вперед, над глубокими долинами, а затем возвращались к хозяевам. Саймону очень хотелось расспросить об этом странном союзе человека и птицы: ему казалось, что крикливые разведчики о чем-то докладывают своим хозяевам.

Отряд спустился со склона на более широкую дорогу. Но они лишь пресекли ее и снова углубились в бездорожную местность. Саймон решился заговорить с человеком, за спиной которого сидел.

— Я новичок в этой южной местности. Разве нет дороги через горы?

— Есть торговые дороги. Мы держим их открытыми, это выгодно. Значит, ты и есть тот выходец из чужого мира, который поступил на службу Эсткарпа?

— Да.

— Похоже, вас изрядно потрепало море.

— Человек не может командовать бурей, — уклончиво ответил Саймон. — Мы живы… и за это спасибо.

— Поблагодарите и за то, что вас не унесло дальше к югу. Грабители Верлейна многое извлекают из моря. Но они не заботятся о живых людях. Настанет день, — голос всадника зазвучал угрожающе, — и Верлейн поймет, что стены и рифы — недостаточная защита. Там, куда ступит герцог, уже не будет места для костра грабителей, скорее уж разгорится целый пожар.

— Верлейн принадлежит Карстену? — спросил Саймон. Он везде, где можно, собирал факты, добавляя штрих за штрихом к картине мира.

— Дочь Верлейна должна была выйти замуж за герцога. Эти иноземцы считают, что право наследования переходит к женщине! И поэтому герцог мог бы претендовать на Верлейн ради его богатств, извлеченных из моря, а главное — ради того, что Верлейн дает возможность захватить всю береговую линию. Издавна мы отдавали свои мечи торговцам, хотя море — это не наше поле битвы. Может, нам и придется вмешаться, если понадобится.

— Вы оказывали помощь и людям Салкаркипа?

Птичья голова на шлеме резко кивнула.

— На кораблях салкаров мы пришли из-за моря, гвардеец! И салкары имеют право ожидать нашей помощи.

— Увы, ее они уже не ждут! — Саймон не знал, почему сказал это, и тут же пожалел о своей несдержанности.

— Вы несете новости, гвардеец? Наши соколы летают далеко, но все же не до северных пещер. Что случилось с Салкаркипом?

Саймон колебался, не зная, что ответить. В это время над ними повис сокол. Он хрипло крикнул.

— Отцепись и спрыгни! — резко приказал всадник. Саймон повиновался, и четверо гвардейцев остались на тропе, а фальконеры осторожно двинулись вперед. Корис подозвал к себе остальных.

— Засада. — Он побежал за всадниками, вскинув на плечо топор; стройные ноги быстро несли его, и лишь Саймон смог двигаться с ним рядом.

Впереди послышались крики и звон металла о металл.

— Силы Карстена? — выдохнул Саймон, поравнявшись с капитаном.

— Не думаю. В этой пустыне живут стоящие вне закона, и Налин говорит, что они становятся смелее. По моему мнению, это лишь часть общей схемы. Ализон угрожает с севера. Колдер шевелится на западе, ожили разбойничьи банды, и пришел в движение Карстен. Давно уже волки и ночные птицы мечтают вонзить когти в Эсткарп. Хотя они непрерывно ссорятся между собой из-за добычи. Некоторые люди переживают вечер и уходят во тьму, защищая остатки того, что они уважают.

— И это вечер Эсткарпа? — решился спросить Саймон.

— Кто может сказать? Ага, вот они!

Они смотрели вниз, на торговую дорогу. Там кипела битва. Всадники в птичьих шлемах спешились, потому что дорога была слишком узка для действий кавалерии. Они теснили разбойников. Но на склонах прятались снайперы, и немало их стрел нашли свою цель среди фальконеров.