Книга Павшая крепость - Роберт Энтони Сальваторе

– Кэддерли, – охнула Даника, думая, что ее любимый обречен, что они с Шейли тоже падут жертвами этого ужасного привидения.

Девушка не находила слов, чтобы описать происходящее, она даже забывала дышать.

Кэддерли не дрогнул. Его голова уплотнилась, лицо стало плоским, как толстый конец молотка, и юноша боднул неприятеля. На этот раз атака, очевидно, застала Призрака врасплох – змеиная челюсть убийцы треснула, и кровь смыла яд.

Глаза монстра выпучились от шока и боли, когда пойманная в ловушку рука Кэддерли снова изменила форму, выпустив во все стороны острые шипы, разодравшие изнутри тело Призрака и торчащие теперь наружу иглами дикобраза.

Кэддерли понимал, что выигрыш здесь зависит от быстроты мыслей, от приведения в соответствие обороны и нападения, от того, с какого ракурса (да, вот оно, слово-ключ!) рассматривать внушающие страх образы и невозможные преобразования реальности. Он ошеломил Призрака, сбил его с толку, и преимущество оказалось на его стороне.

Свободная рука юноши превратилась в топор, и лезвие его рубануло сбоку по шее врага. Злобный титан среагировал достаточно быстро, поскольку плечо его обернулось щитом, но Кэддерли одновременно отрастил хвост вроде того, что был у мантикоры, с которой он сражался на горной тропе. Когда топор лязгнул о щит Призрака, хвост хлестнул, точно кнут, и вогнал несколько железных шипов в грудь монстра.

Затем Кэддерли резко повернул засевшую в теле неприятеля руку. Призрак успел расплавить плоть, не давая врагу буквально разорвать себя на части. Хвост взметнулся вновь, но на этот раз грудь Призрака прикрыла заговоренная броня, отклонившая тяжелый удар.

Кэддерли подвел Призрака к его ментальным пределам, загрузил чудовищный разум врага, заставив мыслительные процессы работать максимально интенсивно. Нынешняя игра походила на шахматы необходимостью синхронности действий и упреждающей защиты.

В мгновение ока змеиная челюсть Призрака встала на место – Кэддерли по-настоящему поразился, что злобное создание, продолжая держать оборону, способно еще и вызывать в себе изменения. Одновременно голова Кэддерли стала головой дракона – головой Файрентеннимара.

Гадючьи глазки Призрака расширились. Он попытался преобразить себя во что-то, чтобы отразить нападение, во что-то, что смогло бы противостоять драконьему дыханию.

Однако он думал недостаточно быстро. Пасть Кэддерли изрыгнула огонь, стеревший все черты с лица монстра, спаливший его кожу, оставивший на тощей шее титана лишь голый череп – получеловеческий, полузмеиный.

Терзаемый агонией Призрак не смог удержать контроль и мысленную защиту. Хвост мантикоры вонзил еще полдюжины шипов в грудь гиганта. Рука-топор глубоко погрузилась под ключицу Призрака.

С победным драконьим ревом Кэддерли кромсал тело врага второй рукой. Верхняя половина туловища побежденного титана шлепнулась в грязь, обдав Данику и Шейли зловонным душем. Почти немедленно отрубленная часть тела обрела нормальную величину и утонула в буром озере. Ноги Призрака задрожали и подогнулись, почти бесшумно скользнув вслед за торсом.

Голова Кэддерли вновь стала человеческой, и он повернулся к своим потрясенным спутницам. Однако он успел увидеть их лишь мельком – рухнувшая стена черноты швырнула юношу в пустоту обморока.

ПАРЕНИЕ

– О-ох! – простонали хором Айвен и Пайкел, когда яростная сила бурана внезапно пропала и они шлепнулись на каменный пол.

Вандер тоже охнул и сполз по стене, мускулы его огромных рук дрожали от изнеможения. Ветер утих, и дым рассеялся, открывая взорам лежащих друг на друге Данику, Кэддерли и Шейли.

– С тобой все в порядке, смиренный жрец? – с искренней заботой спросил Файрентеннимар.

Кэддерли взглянул на Великого дракона и кивнул, счастливый тем, что этическое преображение старика Файрена не улетучилось за время духовного отсутствия жреца. Даника с трудом встала на ноги, а Кэддерли, в свою очередь, сполз с Шейли, морщась от боли во всем теле. Разумом он понимал, что его сражение с Призраком было не физическим, а ментальным, и тот факт, что ни он сам, ни Даника, ни Шейли не были заляпаны по уши мерзкой слизью, только подтверждал это.

В сущности, они остались точно такими же, как и до жуткого путешествия. И все же молодой жрец чувствовал себя так, словно его жестоко избили.

– Что это был за монстр? – спросила Даника. – Я думала, что наемник уже мертв.

– Это был не Призрак, – ответил Кэддерли. – Не настоящий Призрак. То, с чем мы встретились, являлось воплощением Геаруфу, возможно соединенным духом магического устройства и его владельца.

– Но где?.. – желала знать Шейли.

Тут у Кэддерли не нашлось определенного ответа.

– Где-то в лимбе, между уровнями бытия, – пожал он плечами, показывая, что высказывает всего лишь предположение. – Геаруфу существовало многие тысячелетия, его создали могущественные обитатели Хаоса. Вот почему я должен был прийти сюда, прежде чем приступить к выполнению нашей жизненно важной миссии в Замке Тринити.

– А ты не мог просто оставить эту чертову штуку у жрецов? – проворчал Айвен, пиная камни и мусор в поисках своего сдутого ветром шлема.

Кэддерли начал было повторять слова о значимости этого дела, стремясь объяснить, насколько важно уничтожение Геаруфу в схеме гармонии Вселенной по сравнению со всем остальным, даже с их жизнями. Однако он отказался от своего намерения, сообразив, что подобным глобальным философским идеям не пробиться сквозь толстый череп прагматичного дворфа.

Но Даника опустила руку на его плечо и, когда он оглянулся, кивнула. Она снова верила в него – это ясно читалось в глазах девушки. Эта вера делала его счастливым – и пугала одновременно.

Он махнул рукой Данике и Шейли, направляя их к выходу.

– Могучий Файрентеннимар! – крикнул юноша дракону, отвешивая низкий почтительный поклон. – Слова богов подтвердили свою истинность. – Кэддерли сделал шаг в сторону и поднял одну из обугленных, еще дымящихся перчаток. – Ничто в Королевствах, кроме дыхания могучего Файрентеннимара, не могло уничтожить Геаруфу; никакая сила мира не сравнится с яростью твоего огня!

Утверждение это было не совсем правдой, но, хотя дракон еще, несомненно, находился под влиянием заклятия Хаоса, молодой жрец решил, что лучше не скупиться на похвалы.

Файрентеннимару, кажется, понравилось сказанное. Дракон выпятил и без того выдающуюся грудь и высоко вскинул лоснящуюся голову.

– А теперь я и мои друзья должны покинуть тебя, – продолжил Кэддерли. – Не бойся, мы не потревожим больше твой сон.

– Тебе надо идти, смиренный жрец? – опечаленно спросил дракон, что спровоцировало возбужденно-любопытное «о-о» Пайкела и целый набор скептических проклятий Айвена.

Кэддерли ответил простым «да», пожелал дракону спокойного сна и повернулся к выходу, остановившись у туннеля рядом с друзьями.