Книга Оборотень - Таня Хайтманн

Его волк был очень энергичным и не упускал малейшей возможности привлечь внимание своего хранителя к неиспользованным возможностям. Почему это так, Давид пока еще не понял. Именно он, которого так долго учили подавлять своего демона. Только начав жить под руководством Хагена, Давид понял, что не каждый волк предназначен для того, чтобы усиливаться. Большинство волков стаи отличались подчиненной природой — как, например, волк Янника. Если не считать Хагена и его верных соратников, большинству демонов не удавалось занять высокое положение в стае, потому что они выражали потребность только в том, чтобы ими руководили. Они прятались в норах, каковыми были для них их хранители, и, пока сильный вожак руководил ими и позволял принимать участие в своей жизни, были всем довольны. То были люди, которые тосковали по сильному демону и рассказывали друг другу о поступках, которых никогда не совершали. Не то чтобы Давид не мог понять этой тяги к похвальбе, но гордость, которую испытывали члены стаи по отношению к собственному волку, была ему чужда.

Обычно Давид позволял демону взглянуть на мир, а потом снова сосредоточивался на человеческом восприятии. Он постоянно следил за тем, чтобы волк не получил слишком большую свободу, хотя от этого было больно им обоим. Поэтому он поскорее закрыл глаза, мешая тем самым волку глядеть на мир. В прошлом у него был печальный опыт, показавший, что чем дольше он сохраняет волчье зрение, тем больше приближается к демону. Хотя в этом соприкосновении было кое-что приятное, Давид ему не доверял. Слишком долго он слушал воззрения Конвиниуса на демона, чтобы не впитать инстинктивное отвращение к слиянию с волком. Впрочем, демоническое восприятие никогда не удавалось отсечь полностью — оно покрывало все вокруг, словно прозрачная пленка.

Когда он оставил дворец позади, из путаницы следов людей и животных ему в буквальном смысле слова бросился в глаза один, такой знакомый. Несколько недель назад он уже шел, сосредоточившись на слабом, едва уловимом, исчезающем следе, пока не выучил его наизусть. Идти по следу Меты было словно разбирать слой за слоем сложную картину, пока на полотне не останется один-единственный мазок кистью. И волк так помогал ему в этом, что Давид пару раз останавливался. Вопреки опасениям, волк ни разу не попытался подтолкнуть его к охоте. Более того, ему казалось, что демон разделяет его тоску по этой женщине.

След в это утро был настолько отчетливым, что Давид едва не лишился рассудка. Ужас прошлой ночи, когда на миг ему показалось, будто он узнал в безымянной незнакомке Мету, еще крепко сидел в нем. Как был свеж в его памяти взгляд, брошенный на него Метой в галерее, и презрительная складка в уголках ее губ. Он не мог даже предположить, что она оказалась здесь из-за него. Или все-таки… Иначе что ей здесь делать? С одной стороны, он с большим удовольствием выяснил бы этот вопрос, с другой — не хотел снова получить отказ. Последние недели и так выдались достаточно тяжелыми, язвительные замечания и расспросы, когда он снова приступит к действиям, оставили свой след.

Пока он принимал решение, его тело взяло верх и помчалось по улицам. В тот миг, когда Мета внезапно обхватила руками его шею, последние остатки рассудка унеслись прочь. Похоже, язвительные замечания теперь долго не утихнут.

Нечистая совесть заставила Давида открыть глаза. Из-за неспособности скрыть важные мысли и чувства, он подставил Мету жадным взглядам стаи. Он сделал ее достоянием толпы. Любой, кто выше его рангом, а официально это были почти все, мог почувствовать, каково это — любить эту женщину.

Со стоном сел Давид на матрасе и в отчаянии провел ладонью по волосам. Мета зашевелилась и бросила на него сонный взгляд.

Все в порядке? — спросила она, не отрывая головы от подушки.

— Может, принести чего-нибудь из кухни, к примеру кофе? — Давид отбросил одеяло в сторону и постарался уйти прежде, чем она заметит краску стыда на его щеках.

— С удовольствием, — услышал он ее ответ, но прозвучало это так, словно торопиться не стоило.

В кухне Давид несколько раз прошелся взад-вперед, злясь, что квартира такая маленькая. Он просто не мог поверить, что позволил так с собой поступить. Большинство членов стаи не ввязывались в любовные истории, и этому существовало объяснение: для них не было настоящего интима. По крайней мере, Давид не был готов заплатить цену, которую потребует за это волк: наконец-то подняться в иерархии стаи.

Нахмурившись, Давид посмотрел на постель, где под одеялом виднелся силуэт Меты. Над парочкой движимых страстью встреч Хаген еще посмеется, поглаживая Амелию по спине. Но случись что-то большее…

Конечно! — раздался внутри Давида насмешливый голос. Принцесса, лежащая на твоем ложе, наверняка придет в восторг, когда ты пригласишь ее в кино, а потом к азиату на углу, дешевую жратву которого даже Янник не в состоянии проглотить без содрогания.

Погруженный в свои мысли, Давид занялся приготовлением кофе, а заодно, пока закипала вода, обшарил холодильник. Нашел кусок старой пиццы, покрывшийся коричневыми пятнами банан и пакет рубленого мяса, неизвестно каким образом попавшего сюда. Обыскав все шкафы, он отыскал еще пакетик собачьего печенья и плитку шоколада, которую когда-то купил для Янника и уже успел об этом забыть.

Держа в руках две чашечки кофе и шоколад, Давид вернулся в спальню, где на постели, прислонившись к стене, сидела Мета. Она пригладила растрепанные волосы и тщательно обернула одеяло вокруг груди, так что Давид тут же осознал свою наготу. Взгляд, которым она его одарила, не упростил ситуацию. Но, похоже, то, что она видела, ей нравилось. Давид вызывающе посмотрел на нее, и она ответила улыбкой, от которой по спине у него побежали мурашки.

Он присел на край матраса и поставил обе чашки на пол. Потом протянул ей плитку шоколада.

— Порция сахара наверняка будет нелишней, — сказал он, когда Мета скептично поджала губы. Поколебавшись, она сказала:

— Может быть, ты и прав.

Пока она медленно разворачивала фольгу, Давид отпил кофе и спросил себя, что делать дальше. Мета занялась шоколадом и, казалось, совершенно забыла об обнаженном мужчине, сидевшем рядом. Давид украдкой разглядывал округлую линию ее плеч, светлую кожу, благодаря которой она выглядела такой ранимой, и легкое покраснение на груди. Ощутив желание, он отвернулся и принялся за кофе.

— Давид?

Голос Меты звучал, пожалуй, несколько отстраненно для женщины, которая еще так недавно была преисполнена страсти. На какой-то страшный миг ему показалось, что она заметила его возбуждение и теперь скажет, что ей пора. Он невольно напрягся.

— Я хотела поблагодарить тебя за картину… Это было действительно… Я очень обрадовалась.

Давид поставил чашку и скрыл в ладонях улыбку облегчения. Мета прижалась к нему и принялась покрывать его спину поцелуями. При этом ее губы избегали кровоподтеков, оставленных жесткой хваткой Матоля, равно как и шрамов на его плечах. Похоже, она даже не осознавала этого, но ее руки уже скользнули по его телу.