Книга В гости по утрам - Людмила Ситникова

Нелли Ивановна – пухленькая дама лет шестидесяти – в компании привлекательного блондина Виталия прошествовала в гостиную.

– Ой, мы с Виталиком, наверное, не вовремя, вы переезжаете? – запищала Нелли голосом девочки-подростка.

– Ну что вы, дорогая, мы вас ждали. А на вещи не обращайте внимания, мы, видите ли, решили наконец заняться генеральной уборкой и избавиться от ненужного хлама.

Виталий округлил глаза.

– Извините, я не ослышался? Вы намереваетесь выбросить антиквариат?

– Зайчик, ну какой это антиквариат? Подумаешь, екатерининский комод и кубок восемнадцатого века. Так… мусор. Видел бы ты, какие диковинные вещи у нас на втором этаже. Вот там антиквариат! В коллекции есть даже курительная трубка Тутанхамона.

Сидевшая в кабинете Катка заткнула уши. Трубка Тутанхамона! Она спятила или на полном серьезе думает, что ей поверят?

Розалия продолжала тараторить:

– Насилу удалось уговорить соседей разобрать старье.

Нелли Ивановна прерывисто задышала.

– Знать бы заранее… Я бы взяла этот столик и комод.

– И кубок с часами тоже, – сглотнул Виталий.

– Прошу вас, проходите в кабинет, я как прирожденная бизнес-леди веду беседы исключительно за столом из красного дерева. Не стесняйтесь.

Познакомившись с Каткой, Нелли Ивановна уставилась на картины.

– Ох… Розалия Станиславовна, это оригиналы?

– Оригинальней не придумаешь. От них мы тоже избавляемся. Не нравится мне эта мазня, чистой воды календари.

Забыв, зачем она сюда пожаловала, Нелли Ивановна схватила Виталия за руку.

– Виталик, мальчик мой, мне дурно. Воды.

– Сейчас-сейчас, – засуетился секретарь. – Где у вас кухня?

– Котенок, ты меня обижаешь. Разве я могу позволить, чтобы мои гости сами бегали на кухню за стаканом воды? Нет, нет и нет. Для этой цели у нас есть специально обученная прислуга. Вы присаживайтесь, а я ее позову. Она сейчас убирается на втором этаже, протирает пыль с картин Рембрандта.

Нелли Ивановна плюхнулась в кресло, а свекровь завопила:

– Наталья! Душенька, спустись в кабинет.

Катарина глупо улыбалась, глядя на раскрасневшуюся Нелли Ивановну.

– Душно у вас, – молвила та, теребя себя за ворот блузки.

Появление Натки произвело настоящий фурор. Но больше всех обалдела Ката.

Сначала она даже не поняла, что в дверях кабинета нарисовалась Наталья. Облаченная в норковую шубку и русый парик свекрови, Ната растопырила пальцы, на которых сияли бриллианты Станиславовны, и медленно спросила:

– Вы меня звали?

Розалия покосилась на Нелли.

– Натусик, принеси гостям чай с пирожными.

Лениво кивнув, Натка посеменила в столовую.

– Почему ваша прислуга расхаживает по дому в норковой шубе? – отмер Виталий.

– Тигренок, ну не всем же повезло в материальном плане. Наталья бедная женщина, которой едва хватает средств, чтобы покупать себе украшения и три раза в год отдыхать на Сейшелах. Ну не может она позволить себе соболью шубу, не может. Вот и ходит как задрипе с большой буквы. Вы уж не сердитесь на нее, понимаю, выглядит она ужасно, но ведь бедность не порок.

Катарина попыталась закрыть рот, но челюсть заклинило.

– Вы меня не поняли, – просипел Виталий, – почему она вообще облачилась в верхнюю одежду? Мы же не на улице.

Свекровь закусила губу.

– Понимаешь… гм… вчера она постирала все свои вещи, и они… кхм… еще не высохли. Блузки, расшитые бриллиантами, очень долго сохнут, а других у нее нет. Бедность, котик, от нее все несчастья.

Наталья принесла поднос с чаем, обливаясь потом. С мольбой глядя на Розалию и едва сдерживаясь, чтобы не прокричать «я запарилась и вообще сейчас изжарюсь», Натали спросила:

– Я могу идти? Мне еще надо протереть золотой унитаз.

– Иди, солнышко, с богом. Убирайся спокойно. Да, лапочка, и не забудь добавить в серебряную миску пару капель чистящего средства.

Стоило Наталье выйти, как Нелли Ивановна, готовая в любую минуту разрыдаться, отхлебнула горячий чай и, не глядя на Розалию, прошептала:

– Мы, собственно, хотели бы познакомиться с вашим питомцем.

– Да, да, конечно. Знакомьтесь – моя невестка Катарина.

– Мы имели в виду попугая, – пояснил Виталий.

– А-а-а, с Арчи? Ну конечно, я такая забывчивая. Все из головы вылетело, а виной тому бессонная ночь.

– Плохо спали?

– Я вообще не спала. Деньги считала. – Розалия подошла к сейфу, открыла дверцу и, ткнув пальцем в пачки валюты, с расстановкой прочеканила: – Вчера получила небольшой аванс. Так… копейки, но пересчитать все же стоило.

Виталий побледнел. При виде денег он сжался, а затем начал интенсивно растирать правую щеку.

– Как вам чай, Нелечка?

– П-п-п-п… – заикалась Нелли. – Превосходно.

– Тогда наслаждайтесь напитком, а я принесу Арчибальда.

Оставив гостей наедине с невесткой, Станиславовна испарилась.

Чувствуя себя глупее некуда, Ката решила отвлечь Нелли от мыслей о несметных богатствах Розалии.

– Зима в этом году на удивление теплая, вы согласны?

Виталий промолчал, а Нелли Ивановна, продолжая сканировать жадным взглядом открытый сейф, протянула:

– Да, да, я согласна, вы шикарно живете.

– Скоро Новый год, – вещала Катка. – Один из моих любимых праздников.

– Ага-ага, несомненно, вкус у вас есть, я тоже люблю живопись.

Копейкина оскорбилась. Похоже, Нелли Ивановна целиком и полностью купилась на уловку свекрови и теперь не может прийти в себя от осознания того, что некоторые персонажи способны с легкостью избавиться от антиквариата, считая его старым ненужным хламом.

Розалия своего добилась, только вот Катку терзал один вопрос: для чего понадобился весь сыр-бор? Ну не поверит она, что спектакль был затеян только для того, чтобы на выставке попугаев Арчи присудили первое место. Не поверит, и точка. Нет, здесь все намного серьезней, уж очень хорошо Катарина изучила свекровь, и слишком часто та втягивала невестку в свои безумства.

Встав, Катарина закрыла дверцу сейфа, отчего лицо Нелли Ивановны сразу же вытянулось.

– Ой, – сказала она. – Извините, кажется, вы о чем-то меня спрашивали?

Ответить Ката не успела. Главный виновник событий Арчибальд появился в кабинете.

Сидя на плече Розалии, пернатый хранил гробовое молчание.

Ожидая, что с клюва Арчи вот-вот слетит похабное словечко, Ката не на шутку забеспокоилась, когда попугай упорно продолжал изображать немого.