Книга Бриллианты на пять минут - Лариса Соболева

– Безобразие, – ворчал он, поставив на стол кипяток в чайнике и котелок с варевом. – Это все, что удалось достать. Продукты не добудешь и за мешок золота.

– Сейчас все можно достать, надо лишь знать места, – возразил Иннокентий Тихонович. – Раньше все можно было купить, а революция принесла новую форму товарно-денежных отношений – доставание.

– Товарно-денежные отношения вообще отменили, – запальчиво заявил Серафим Родионович. Развал в стране – это была его больная тема. – Попробуйте купить что-нибудь, даже если достанете. Нынче господствует натуральный обмен. И красный террор. Все отменили – бога, законы, ценность личности. Культивируется классовая ненависть и террор. А знаете ли, профессор, я приберег пачку чая! Настоящего китайского чая. Думаю, Анастаси не откажется выпить чашечку… кружечку чая.

Он достал из кофра маленькую пачку и торжественно высыпал в чайник. Моментально по комнате разнесся чарующий аромат.

– Ммм… – прикрыл веки профессор. – Чудо! А насчет террора… Вспомните Великую французскую революцию – Робеспьер тоже организовал террор…

– Оставьте, профессор! – неучтиво перебил Серафим Родионович. – Я все знаю про французскую революцию. Она далека от меня так же, как нашествие Чингисхана. А последствия нашей революции я испытал на собственной шкуре. Знаете, сколько было расстреляно в сентябре? Тысячи. Тысячи умных, достойных и невинных людей. Это же массовое убийство! И причина того, что они погибли, в их происхождении, как во времена Великой французской революции. Только масштабы куда значительней. Что ж нам так не повезло?

Иннокентий Тихонович тем временем забрал градусник у дремавшей Анастасии, поднес его к лампе на столе, надел пенсне и долго изучал шкалу термометра. Затем осмотрел больную, заставил высунуть язык, вернулся к столу.

– Как она? – обеспокоенно спросил Серафим Родионович.

– Лишь бы не тиф…

– Вы же врач, профессор, – побелел Серафим Родионович. – Вы не можете поставить диагноз?

– Температура повышается, но одни только изменения температуры без сопоставления клинических исследований не могут служить диагностическим признаком на первых порах болезни. Надо ждать. А пока сделаем холодный компресс и дадим жаропонижающее средство. У меня имеется небольшой запас, как у всякого эскулапа.

Серафим Родионович присел на кровать, поднес руку жены к губам:

– Анастаси, как ты себя чувствуешь?

– Голова болит, – с трудом ответила она. – Не волнуйся, милый, пройдет.

– Чаю выпьешь?

– Чаю? – недоверчиво спросила она. – Настоящего? Откуда?

Он лишь загадочно улыбнулся, налил в жестяную кружку чая и принес жене. Анастасия села, обхватила кончиками белого пухового платка кружку и стала неторопливо пить. И мужчины приступили к скромному ужину с чаепитием.

– Не ту дорогу мы избрали, – посетовал профессор. – Надо было прямиком на Царицын ехать. Там, говорят, генерал Краснов, а оттуда на Дон, а там и до Екатеринодара рукой подать. Корнилов надежно держит Екатеринодар.

– Ошибаетесь. Во-первых, Краснову не удалось взять Царицын, – вздохнул Серафим Родионович. – Во-вторых, казаки отказались поддержать Белое движение. По слухам, генерал Алексеев ездил к атаману войска Донского Каледину с целью набрать добровольческую армию, просил помощи. Но атаман сказал Алексееву, что до казаков революция не дойдет. Поразительная недальновидность. Надо было не либеральничать, а ставить всех под ружье, как это делают большевики! И вот результат: красные донимают казаков, ведут так называемую политику «расказачивания» и, разумеется, расстреливают. Что касается Корнилова… весной он погиб в бою как раз под Екатеринодаром.

– Что вы говорите! – печально покачал головой профессор. – Я не знал. В Смоленске только слухами приходилось довольствоваться, зачастую они противоречивы и лживы. Выходит, красные везде? Это же… саранча, право.

– В общем, через Украину быстрее добраться на юг. Правда, тут свое национально-освободительное движение, банд полно, опять же красные лютуют, но и белые есть. Все друг с другом в контрах – кошмар! Будем надеяться на лучшее, авось удастся попасть в Одессу, там у меня сестра с племянниками…

Внезапно раздалась тяжелая поступь. Все трое замерли, в ожидании глядя на дверь. И точно, требовательный стук нарушил напряженную тишину.

– Не открывайте, – с ужасом вымолвила Анастасия.

– Успокойся, Анастаси, нам нечего бояться, – сказал Серафим Родионович и сбросил крючок.

В комнату ворвались трое мужчин. Один молодой и высокий, в папахе набекрень, в казакине с портупеей и в бурке. Папаха и бурка – непременный атрибут главарей военизированных шаек что красных, что бандитов. Двое других были с пролетарскими и небритыми рожами, одетые кто во что горазд. Они остановились по бокам входа, вооруженные до зубов. Серафим Родионович заметил, как в коридорчике промелькнула тень станционного смотрителя. Сдал, сволочь, только вот кому – красным или бандитам? На белых эти трое никак не походили. Профессор механически поднялся.

– Кто такие? – по-хозяйски спросил парень в бурке.

– Мы беженцы, – пролепетал профессор и попытался спасти положение: – Вам нельзя здесь находиться, Анастасия Львовна больна… у нее тиф. Я как врач это утверждаю.

– Тиф не чума, – усмехнулся парень в бурке, сделав пару шагов к Анастасии. Он остановил на ней тяжелый взгляд, от которого она поежилась и опустила голову.

– А коль беженцы, выньте да положьте награбленное, – пробубнил один из бандитов. То, что к ним пожаловали бандиты, у беглецов уже не вызывало сомнений.

– Анастасия, говоришь? – не спускал с нее алчных глаз парень в бурке. – Значится, Настя… Чья будешь дочь?

– Это моя жена, – встал перед ним Серафим Родионович, закрыв собой Анастасию. – Мы отдадим все, что у нас есть… а что получим взамен?

– Живым оставлю, – презрительно бросил парень в бурке, потом обошел его, остановился у кровати. – И ее отдай.

– Это… это неслыханно… это произвол! – позволил себе возмутиться профессор.

Серафим Родионович решительно подошел к кофру, открыл… и достал пистолет. Он едва успел направить его на главаря, как разом грохнули два выстрела. Стрелял главарь и один из членов банды у двери. Серафим Родионович замер, затем рухнул на пол.

– Серафим! – закричала Анастасия, бросившись к мужу. Она ощупывала его руками, а он оставался недвижимым. Вдруг ее пальцы коснулись чего-то влажного на черном жилете. Анастасия поднесла руку к лицу, рассматривая красные потеки. Кровь. Она подняла полные слез глаза на главаря в бурке, выдавила из себя, сдерживая рыдания: – Вы убили его… Убили! За что?