Книга Доверие - Гвинет Рамон

Она чем-то напоминала ему Золушку, хотя и с иной судьбой: она из уважаемой и состоятельной семьи, сестры Санди не страшилы, и вместо мачехи — родная мать. И все же была здесь какая-то параллель.

Мартин не представлял себя в роли Прекрасного Принца. Много лет назад он понял, что его образ жизни совершенно не совместим с серьезными отношениями с женщиной. Если ему встречалась сговорчивая особа, они прекрасно проводили ночь-другую. Но ничего серьезного между ними быть не могло.

Из кустов появилась собака, Санди сорвалась с места и побежала к ней. Мартин залюбовался длинноногой фигурой Юноны. Вот она присела перед спаниелем, и выпукло обрисовались изгибы ее талии и бедер. В нем возникло неистребимое желание обучить ее всем премудростям любви, вырвав из кокона невинности.

Непослушная плоть, выдавая его желание заняться с девушкой любовью, заставила Мартина броситься в воду.

Санди почувствовала на себе взгляд Мартина. Оглянувшись, она успела заметить его возбуждение и прекрасно поняла причину столь стремительного нырка.

Мысль, что она желанна, заставила сердце бешено забиться. В ней проснулся древнейший инстинкт, жаждущий удовлетворения.

Когда она переодевалась, ей вдруг пришло в голову, что желание Мартина, может быть, и не связано с ней лично. Просто ему хотелось женщину — любую. Как всякий самец, долгое время ведущий одинокую жизнь, он желал иметь" партнершу. Но только временную. Семейная идиллия, как он писал в одной из своих книг, бывает только у поющих гиббонов из Южной Африки. Молодые особи завлекают песнями самок и строят семью, выбирая для нее отдельную территорию…

— Какие у вас планы на сегодня? — спросил Мартин во время ланча.

— Собираюсь еще раз поехать в домик Джейн, чтобы продолжить уборку. Я получила от нее карт-бланш, чтобы навести там полный порядок. Потом собираюсь в больницу. Тетя не признает телевизор, а читать ей сейчас трудно. По-моему, нужны более сильные очки, иначе у нее разовьется катаракта. Вечера стали старушке в тягость, постараюсь хоть как-то развлечь ее.

— А мне уже можно ее навестить? — поинтересовался Мартин. — Она примет незнакомого мужчину?

— Почему нет? Ее взгляды относительно мужчин, кажется, смягчились. Я думаю, переписка с двумя профессорами — из Америки и из Германии — очень поддерживает ее. А почему вы не хотите сегодня продолжить работу над книгой?

— Все работа да работа, никаких развлечений…

— Я бы не сказала, что визит в больницу к эксцентричной старой даме можно назвать развлечением, — ответила Санди.

Мартин откинулся на спинку кресла. Его длинные пальцы поигрывали стаканом воды со льдом.

— Но потом я собираюсь пригласить на ужин очаровательную молодую даму.

— Если мы собираемся снова где-то ужинать, то теперь моя очередь платить, — заявила Санди, надеясь, что ее голос прозвучал буднично, как будто угощать мужчин — привычное для нее дело.

— Как я уже предупредил вас в день приезда, здесь территория мачо. На Менорке женщины с удовольствием предоставляют мужчинам оплачивать все счета. Сам факт своего присутствия они считают подарком, — возразил Мартин.

Санди чувствовала, что, отступив после ее отказа в первый вечер, Мартин решил ринуться в новую атаку. Или, выражаясь яснее, намерен соблазнить ее.

Все бы обстояло куда проще, если бы он ей не нравился. Невозможно было применить к человеку, сидящему с ней рядом, определение «трусливая крыса». Все поступки Мартина говорят об обратном. Интересно, как воспримет его Джейн.

Появилась Филомена и по-испански подозвала Санди к телефону. Та взяла трубку у аппарата в гостиной.

— Слушаю.

— Привет, мне передали, что ты звонила, — начала разговор сестра.

— А, Беатрис… привет. Я думала, звонят из больницы.

— Случилось что-нибудь еще со старушкой?

— Нет-нет, ничего страшного. Когда я навещала ее сегодня утром, все было нормально.

— Зачем ты мне звонила? — спросила Беатрис.

— Когда мы с тобой вчера беседовали… — Санди помолчала, пытаясь определить, может ли Мартин с террасы услышать ее. Понизив голос, она продолжала: — Ты упомянула о вещах, которые озадачили и расстроили меня. К чему эта загадочность? Почему ты не расскажешь мне, что произошло?

Можно было не напоминать Беатрис о вчерашнем разговоре. Она обладала цепкой памятью и могла бы в подробностях воспроизвести диалог и многомесячной давности.

— Потому, что я умею хранить чужие тайны, — ответила она. — Спроси у Сесилии, когда она вернется из Штатов, может быть, она тебе расскажет. Хотя я бы тебе не советовала это делать. Она еще не успокоилась после всего происшедшего. Поверь мне на слово, Мартин Клайв — негодяй! Он поступил отвратительно.

— Но он вовсе не кажется таким. Он действительно виноват? Может, есть доля вины и Сесилии?

— Когда все произошло, она была доверчивой, вроде тебя, а не столь мудрой, как сейчас. И не вздумай влюбиться. Если я узнаю, что он за тобой волочится, я этого так не оставлю. Скажи ему, что Сесилия и Беатрис, твои сестры, ненавидят его. И посмотри, что он на это скажет.

— Я уже сказала ему, кто я. И кто моя мать. Он никак не отреагировал.

— Это доказывает, что он свинья. — В голосе Беатрис слышался еле сдерживаемый гнев. — Если тебе мешает языковой барьер, найми переводчика. Я дала тебе на это деньги, да и отец оплатит все твои расходы. Предупреждаю тебя, Санди, — не имей дела с этим типом, иначе ты не оградишь себя от массы неприятностей. Если бы Сесилии стало известно, что ты общаешься с ним, она была бы вне себя. Он здорово подпортил ей жизнь.

— Когда она возвращается?

— В следующем месяце. А ты когда?

— Не знаю. Пока трудно сказать. — Санди описала ей ситуацию, связанную с уходом за Джейн.

— Да, взвалили на тебя проблемы. Я бы и не знала, за что хвататься, — посочувствовала Беатрис. — Извини, Санди, мне надо бежать. У меня важное свидание, не хочу опаздывать. Пока.

Санди положила трубку и с минуту стояла, задумавшись. Беатрис всегда все драматизировала, особенно когда дело касалось ее любовных романов. Может быть, и здесь тот же случай? Действительно ли Мартин заслуживает, чтобы его называли негодяем? Совершил ли он что-то отвратительное? Или они с Сесилией два сапога пара, как сказала бы Полли?

В детстве Санди обожала сестер за их обаяние, ум, талант. Экономка тоже их любила, но, видя при этом и недостатки, трезво оценивала.

— Твои сестры умные девочки, но за ними в свое время не досмотрели, — поучала она Санди. — Твои родители всегда были слишком заняты, чтобы заниматься их воспитанием. Они потворствовали всем прихотям дочерей, чтобы как-то компенсировать недостаток внимания. В наше время это происходит сплошь и рядом, и, слава Богу, мне не придется увидеть последствия этого. В чем действительно нуждаются твои сестры, так это в сильном мужчине, который держал бы их в ежовых рукавицах. Именно этого девочкам недоставало в детстве. А молодые люди, с которыми они встречаются, и мухи не обидят.