Книга Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Норман Уилсон

Детмар помнит, когда его жена впервые заговорила о Маккуине. Сразу после дипломного показа в колледже Святого Мартина она ворвалась домой и рассказала мужу о мальчике, «который кроит как Бог».[278] Несмотря на то что Иззи время от времени подбрасывала Маккуину по паре сотен фунтов и он получал пособие по безработице, денег на то, чтобы снять квартиру, ему не хватало. Ему очень хотелось уйти из родительского дома. Узнав об этом, Изабелла предложила ему поселиться в доме, принадлежавшем Хельге, матери Детмара. Высокий викторианский дом под номером 33 находился на Олдерни-стрит, в Пимлико, на улице с ленточной застройкой. Вскоре после выпуска Ли переехал туда с Ревой Мивасагаром. «Изабелла хотела, чтобы у него был свой дом, где он мог бы работать над ее внешностью, шить ей одежду, – говорит Рева. – Она восхищалась его работой, считала, что он просто не может ни в чем ошибаться. Он страшно радовался самостоятельной жизни и переживал творческий взлет».[279] С самого начала Изабелла называла Маккуина средним именем – Александр, – потому что ей казалось, что оно звучит величественнее и больше подходит для подающего надежды художника-модельера, который мечтает о собственной линии одежды. Позже Ли будет уверять, что вовсе не потому изменил имя, что «Александр», по мнению Блоу, звучало «шикарнее». «Я отказался от первого имени, когда начал работать на себя, потому что в то время был зарегистрирован на бирже труда», – говорил он.[280] Кроме того, Маккуин начал ассистировать Изабелле на фотосессиях. Однажды летом он пришел в ателье Джона Маккиттерика и попросил взаймы несколько костюмов, две кожаные куртки на молниях с заклепками. «Он взял их во вторник, а в пятницу вечером мы с другом зашли в один гей-бар на юге Лондона и наткнулись на Ли, одетого в мой костюм! Представьте мое удивление, – вспоминает Джон. – Волосы он пригладил гелем и сделал маленький кожаный галстук-бабочку. Я чуть не умер со смеху, когда увидел Ли в таком наряде – раньше он не одевался в таком стиле… Увидев меня, Ли смутился и покраснел, но в конце концов мы вместе посмеялись».[281]

Вместе с Ревой Ли продолжал изучать ночную лондонскую жизнь. В то время одним из его любимых клубов был «Кинки Герлинки», созданный Герлинде и Майклом Костифф; тогда он находился в помещении театра «Эмпайр» на Лестер-сквер. Клуб, распахнувший свои двери в середине восьмидесятых, после закрытия легендарного «Табу», получил репутацию «полиморфной извращенности». Этот термин, введенный Фрейдом, означал способность получать эротическое удовольствие от любой части тела, но в начале девяностых это понятие включало в себя и свободу сексуального самовыражения. В «Кинки Герлинки» стекались те, кого в других местах считали аутсайдерами; они демонстрировали там свое отличие от других. «Это гей-клуб, и это огромный гей-клуб, он вмещает около 3 тысяч человек, – говорил распорядитель «Кинки». – Там с распростертыми объятиями встречают не только геев, но и всех остальных… У нас на самом деле нет никаких ограничений… можете делать, что хотите, говорить, что хотите, откалывать какие угодно номера».[282]

На вечерах в «Кинки Герлинки» принято было наряжаться чем страннее, тем лучше. Порнозвезда Эйден Шоу, который одно время состоял в близких отношениях с Маккуином, однажды явился в костюме мышки Минни. Модный обозреватель Хэмиш Боулз, который теперь сотрудничает с американским изданием Vogue, нарядился в стиле голливудской красотки 1940-х годов. «Мне всегда хотелось превратиться в кумира, то есть буквально, до мелочей», – сказал он.[283] «Вечера в «Кинки Герлинки» много значили для Ли, – вспоминает Рева. – Однажды, помню, он пришел в шляпе от… Филипа Трейси, похожей на два бараньих рога, но сделанной из органзы. Кроме того, он взял взаймы серебристый парчовый сюртук – кажется, от Джона Гальяно. Брюки он сшил сам из остатков материи от студенческой коллекции; туфли дала Изабелла. Выглядел он как псевдотрансвестит».[284]

Позже Маккуин и Трейси станут друзьями и творческими партнерами, но при первой встрече в 1992 году они друг другу решительно не понравились. И Александр, и Филип считали себя единственными новыми протеже Изабеллы – она неоднократно повторяла обоим, что они несравненны, – и вдруг оказалось, что им придется состязаться за ее внимание.

В июле 1992 года Ли пригласили в «Хиллз» («Холмы»), загородное поместье супругов Блоу в Глостершире. Британское издание Vogue откомандировало туда Оберто Гили, чтобы тот написал репортаж о супругах Блоу и их доме, где находили приют художники и скульпторы. Изабелла попросила Маккуина сшить несколько костюмов. Когда Ли прибыл в «Хиллз» и увидел дом, построенный в 1913 году по проекту деда Детмара, архитектора, которого тоже звали Детмаром, он был совершенно очарован. В 1940 году журнал «Кантри лайф» отзывался о поместье так: «О таком местоположении можно только мечтать, но немногие отважились бы построить дом в таком месте. Он стоит на узкой «полочке» котсуолдского холма к западу от Пейнсуика, откуда открывается вид на всю долину Северна от Малвернс до Чепстоу, а на западе видна большая часть Валлийской марки».[285] Маккуина поместили в лучшую комнату для гостей, в которой стояла большая кровать под балдахином. Куда бы Ли ни шел, он видел нечто достойное восхищения: пол в гостиной был из необработанного вяза; после пожара 1951 года стены в спальнях обили досками от гробов; на стене в так называемом «большом зале», который до пожара соединял в себе холл и столовую, висел в качестве гобелена вышитый ковер эпохи королевы Анны. Он видел герб Иакова I с изображением льва и единорога и словами Beati Pacifici («Блаженны миротворцы»), а также портрет архитектора «Хиллз» Детмара Блоу работы Огастеса Джона. «Там мало мягкой мебели, – писал один очевидец, – и во всем доме царит довольно мрачная, средневековая и слегка холодная атмосфера. Это огромная театральная декорация».[286]

Хотя дом передавался из поколения в поколение, по своей сути он был весьма современным. Его можно назвать памятником усердной работе и постепенному продвижению наверх. «Помню, Иззи рассказывала Александру о моем деде, о том, какой он был творец, но мы не были элитой. Наши предки жили в Кройдоне, – сказал Детмар. – Он знал, что дом принадлежит моей матери, мы же совсем не богаты. Я получал скромные гонорары как барристер, у Иззи был свой доход [от журналов. – Э. У.], что тоже составляло совсем немного». У них в семье, по словам Детмара, царил «утопический, эгалитарный дух», благодаря чему Ли и многие другие гости чувствовали себя как дома.[287] В течение следующих двух десятков лет «магнетизм» Изабеллы и Детмара «привлекал в «Хиллз» самых поразительных представителей мира моды и искусства».[288] Детмар Блоу вспоминает, как он радовался, когда познакомился с Маккуином. «Он был так взволнован, исполнен счастьем и радостью… Он был очень весел, умен и честолюбив. Мы пустились в это приключение, как будто взошли на колесницу Боудикки».[289]