Книга Курды. Потерянные на Ближнем Востоке - Максим Лебский

Для понимания социально-экономических условий, в которых возникла РПК, необходимо уделить внимание жизни турецких курдов после окончания Второй мировой войны. По той причине, что турецкая статистика, отталкиваясь от государственной доктрины, не признавала существования курдского этноса, мы имеем очень противоречивые данные о численности курдов к 60-м годам XX века. Исследователь М. А. Гасратян полагает, что многие люди из восточных областей Турции, указавшие, по данным статистики, в качестве основного своего языка турецкий, а вторым назвавшие курдский, принадлежат не к туркам, а к курдскому этносу. По его данным, к концу 60-х годов в Турции проживало не менее 6–7 млн курдов. Известный турецкий ученый Исмаил Бешикчи дает более скромную цифру: 4,5–5 млн человек[254]. Так или иначе, можно сделать вывод, что с 20-х по 60-е годы курдское население Турции значительно выросло, компактно проживая на юго-востоке страны. Ассимиляционная политика турецких властей не дала каких-либо ощутимых результатов.

В 60-е годы около 20 % от всего населения Турции проживало в Восточной Анатолии. Данный регион сохранял свою традиционную социально-экономическую отсталость в послевоенное время. Плотность населения на 1 кв. км обрабатываемой площади составляла всего 10 человек, при этом как в западных районах – 20 человек[255]. Соотношение городского и сельского населения в Восточной Анатолии также было показательным – 27 % и 73 %, так в других частях страны – 35 % и 65 %. 70 % от общего числа сельского населения восточной Анатолии занималось животноводством. Оно являлось основной экономической отраслью данного региона. На долю юго-востока приходилось 50 % производства мяса, около 20 % масла и более 23 % шерсти в стране. Промышленность была развита очень слабо. В данном регионе в промышленном производстве было занято всего лишь 5 % (17 тыс. человек) всех занятых в обрабатывающей промышленности Турции. В 70-е годы количество рабочих значительно увеличилось и составило 102 тыс. человек[256]. В крайне бедственном положении находилась социальная инфраструктура курдских территорий. Одна медсестра приходилась на 11 тыс. человек, один врач на 9 200 тыс. человек. В остальной части Турции одна медсестра приходилась на 6 900 тыс. человек, один врач на 3 тыс. человек. Следствием отсутствия среди курдского населения достаточного медицинского обслуживания была высокая смертность, в особенности среди детей. Среди взрослых 18 % (13 % для остальной Турции) и 55 % среди детей в возрасте от одного до четырех лет. Уровень безграмотности к 60-м годам среди курдского населения достигал 72 % (52 % для остальной Турции)[257].

Закономерной реакцией на крайне отсталые социально-экономические условия жизни стал рост протестных настроений среди курдов в 60-е годы. На первом этапе данные настроения нашли выражение в многочисленных митингах, которые проходили в восточных вилайетах. На плакатах и знаменах протестующих были лозунги: «Житель Востока, требуй признания своих законных прав!; Наша цель – обеспечение братства, равенства и счастья!; Мы на стороне всех народов, борющихся против фашизма и империализма!; Нам нужны не жандармы, а учителя!; Мы требуем школ, а не полицейских участков!»[258]. Тургай Будак, председатель «Общества студентов Востока и Юго-Востока», на одном из митингов заявил: «Развитие не означает строительство заводов на Западе, а тюрем – на Востоке. Восток угнетен и усыплен. Говорят, в Хаккяри правительство строит тюрьму стоимостью в 7,5 млн лир. Может, это самое большое и дорогостоящее строительство в Хаккяри. В то время как деревни не имеют школ, преподавателей, оздоровительных очагов, врачей, что означают вложения 7,5 млн лир в строительство тюрьмы…»[259].

Турецкие власти с беспокойством отнеслись к росту политической активности курдов. В октябре 1967 г. состоялось очередное заседание Совета Национальной Безопасности, на котором обсуждались курдские выступления. Некоторыми выступающими они были охарактеризованы как «подстрекательство»[260]. Жандармы стали всячески препятствовать проведению мирных митингов. Вдобавок к этому правительство в феврале 1967 г. издало новый декрет – запрещающий ввоз в Турцию и распространение на ее территории любых информационных материалов на курдском языке (книги, журналы, пластинки, магнитофонные ленты и т. д.). В 1963 г. группа курдских интеллигентов начала издавать в Стамбуле ежемесячный журнал «Данг» («Голос») на двух языках (курдском и турецком), а также газету «Роже наха» («Сегодня»). Но вскоре обе газеты были закрыты, а их имущество конфисковано[261].

Рост левого движения в Турции не мог не оказать существенного влияния на развитие национальной борьбы курдов. По мнению исследователя К. Вертяева, в 70-е годы «…практически все курдские организации в той или иной степени декларировали свою приверженность идеям классового освобождения и верности постулатам марксистской идеологии»[262]. В истории левого движения Северного Курдистана особое место занимает движение под названием «Революционные культурные очаги Востока» (РКОВ)[263], возникшее в 1969 г. по инициативе курдской фракции РПТ.

РКОВ была федерацией автономных обществ (т. н. очагов), объединявших курдских студентов и представителей курдской интеллигенции. Представительства движения возникли во многих городах Турции: Анкара, Стамбул, Диярбакыр, Сильван и многие другие. В рядах РКОВ состояло, по некоторым оценкам, до 20 тыс. человек[264]. Возникновение революционных очагов для курдских социалистов было важным опытом самостоятельного организационного строительства. Появление РКОВ было частью процесса дробления РПТ, которая переживала в конце 60-х годов глубокий кризис.

Активисты РКОВ были озабочены социально-экономической отсталостью юго-восточного региона Турции и пытались создавать образовательные курсы для курдских крестьян, делая упор на гражданско-политическое просвещение населения[265]. Также выпускались бюллетени, в которых ставились проблемы развития курдского народа, проживающего в Турции. В 1969–1971 гг. организации РКОВ в Анкаре и Стамбуле выпустили девять бюллетеней и опубликовали 24 других документов. Активизировалась деятельность революционных очагов в связи с Сильванским эпизодом.