Книга Шоколад с перцем, или От любви бывают дети - Тара Сивик

– И что? Формально ты и есть невесть какая новая девчушка, с которой он только что познакомился, – пожала плечами Лиз, будто это дело выеденного яйца не стоило. – Помнится, еще вчера вечером мы гадали, потому ли он тебя не узнал, что был пьянее Мэла Гибсона[42], когда тот по горячке обозвал свою жену свиньей, я, однако, думаю, можно с уверенностью считать, что он и на самом деле не помнит, кто ты такая. Время глянуть в лицо фактам, Клэр. Твой бутончик просто оказался не слишком памятным.

– Я тебя сейчас чем-нибудь трахну, – буркнула я.

– Только не сегодня, дорогая, у меня голова разболелась.

Не ее вина, что она во всей этой истории сохраняла такое бесстрастие. Я, честно сказать, никогда не делилась с ней тем, как много все эти годы думала о нем. Она представления не имела, как прочно этот мужчина, сейчас сидящий в ее гостиной, застрял в моих мыслях и снах. Во всех представлениях, какими я забивала себе голову, рисуя, как в один прекрасный день отыщу его, начало было одним и тем же: он сразу же вспоминает меня и все, что произошло той ночью, и просит прощения за то, что так и не попытался меня найти. Мы целуемся под дождем, прыгаем, держась за руки, в бассейн и скачем вместе на лошадях по пляжу. Ах, да. Мой белый шарф развевается на ветру.

Возможно, я чересчур насмотрелась рекламы тампонов и прокладок.

Много воды утекло, прежде чем я вновь увидела его и поняла: он попросту НЕ ПОМНИТ НИ-ЧЕ-ГО о той ночи, что мы провели вместе. Это больно. Тем больнее что я-то вынашивала напоминание о нашей близости с бесконечной любовью и нежностью и, сама того не желая, думала о ней всякий раз, когда смотрела на своего сына.

– И как, по-твоему, мне хотя бы начать рассказывать ему про Гэвина, когда он понятия не имеет, кто я? Да он ни за что мне не поверит. Станет думать, мол, вот дурака выискивает, с кого бы на ребенка денег урвать. – Я перестала метаться по кухне и встала рядом с Лиз у духовки.

– Не обязательно. Джим не знал, кто такой Дрю, до тех пор пока я не утащила его на кухню и не объяснила популярно, зато, кто такой Картер, он понял сразу. Уверял, что тот ему все уши про тебя прожужжал, пока они в баре сидели. Джим догадался о его чувствах, как только бедный малый упомянул что-то там такое про то, как ты пахнешь шоколадом.

Я перестала метаться как угорелая и уставилась на Лиз. Сердце вновь бешено заколотилось.

– Что?!

– Кажется, он рассказывал Джиму о какой-то девушке и, я цитирую, – Лиз примолкла, подняла обе руки и пальцами изобразила в воздухе кавычки, – «которую он встретил на пирушке в студенческом общежитии, и о том, как мечтал о ней пять лет». У Джима не было возможности выяснить подробности, потому что именно этот момент ты, Али-Баба в юбке, выбрала, чтобы войти в дом и оповестить всех и каждого о своей несчастной заброшенной пещере и о болване Максе, спустившем штаны.

– Вот гадство, – прошептала я.

– Потому-то Джим и пригласил их сюда. У меня просто времени не было рассказать ему, что вчера ночью мы видели Картера в баре. Пока мы с ним на кухне не пошушукались, он ни о чем таком не знал.

Он меня все-таки ПОМНИТ! Ну, не меня меня, но меня из той ночи. Ту меня, которую встретил в общаге. Ту, для которой он стал первым мужчиной и которая подарила ему себя без остатка.

Мне надо перестать говорить «меня».

– Было б здорово заранее получить хоть малюсенькое предупреждение. Знаешь, есть такой симпатичный приборчик, мобильный телефон называется, а? – посетовала я.

– А-а, не пыхти. Думаешь, это только для тебя оказалось сюрпризом? Парни приехали прямо перед тобой. У Джима было всего тридцать секунд, чтоб в двух словах рассказать, что происходит, пока мы их одежду развешивали, – защищалась Лиз, доставая из шкафчика тарелки.

– Ты даже отдаленно не могла испытать того, что я. Если я завтра проснусь с титьками, пришитыми к занавескам, я и то не буду в таком шоке, – обидчиво отозвалась я.

– Эй, я ведь пыталась тебе рот заткнуть. И не раз. Не я виновата в том, что теперь все знают про твое болезненно чувствительное эго. О! Чувствительное или чувственное? – засмеялась Лиз собственной шутке. – Может быть, твое расстройство похоже на расстройство кишечника и мы сможет подыскать для него лекарство?

Именно в этот момент Джиму приспичило сунуть свой нос на кухню.

– Если вы, девчонки, закончили обсуждать бешеный темперамент Клэр, то мы с ребятками не прочь съесть чего-нибудь вкусненькое еще в этом столетии.

– Ты «с ребятками»? Ты узнал их только сегодня. У вашего ослиного братства «Иа-Иа» уже есть тайное рукопожатие и пароль? – шутливо поинтересовалась Лиз.

Джим устроил представление, ухватившись всей пятерней за пах:

– Тайное рукопожатие – следите. А пароль: «Пещерка Клэр таит погибель».

Я швырнула в него рукавицей для духовки, попав в самое лицо. И тут же зажужжал сигнал духовки и затрезвонил дверной звонок.

– Это, наверное, Дженни, – сказала Лиз, открывая дверцу духовки и доставая поддон с лазаньей. Уж я-то, хорошая подруга, заранее сбросила ей sms-сообщение с известием, что Дженни присоединится к нашему ужину.

– Время выбрано идеально. Все мы усядемся и поедим, она, конечно же, нагонит какой-нибудь пурги, и все позабудут про твою сладкую пикачу[43]. И у тебя появится уйма времени, чтобы обмозговать, как уведомить Картера, что его мальчик умеет плавать.

* * *

Спустя пятнадцать минут все мы уже сидели за столом, раскладывая блюда по тарелкам. Мне повезло: былое смущение ушло, я видела, как Дрю запал на Дженни. К сожалению, отделаться от присутствия Картера у меня не получалось, он сидел напротив, и мои глаза предательски косили на него, обуздать их не было сил.

Блин, меня к нему влечет. Я имею в виду, он волнует меня по-настоящему. За пять лет он возмужал, оброс мышцами. Спортом занимается, как пить дать. Наверное, бегает. Такой весь подтянутый. Интересно, кто ему волосы стриг? Выглядит так сексапильно и небрежно, будто он тратит небольшое состояние, чтобы выглядеть так, словно ему все равно, как это смотрится. Ну, вы понимаете. Подходит ему полностью.

Соберись, тряпка! Кого заботит, какими средствами для ухода за волосами он пользуется? Лучше соображай, как тебе сказать этому человеку, что он – отец?

«Эй, Картер, что ты думаешь про погоду, замечательная, а? Кстати, о замечательном: твое дитятко замечательно плавает на спине».