Книга Артистка - Юлия Монакова

– Как это – не хочешь? – запротестовал дед. – Покушать надо, обязательно позавтракай… А Даня в саду, вишню собирает, я его попросил помочь.

«Данька трудяга, а я – лентяйка и тунеядка», – подумала Вика, в глубине души осознавая, что хорошо бы пойти ему помочь, но… в то же время радуясь, что не нужно прямо сейчас с ним встречаться, разговаривать и улыбаться. А улыбаться придётся – Данила же не должен заподозрить, что у неё на душе кошки скребут и все мысли – только о НЁМ…

Дедушка достал из духовки свой «лапшевник» – запеканку из макарон, смешанных со взбитыми яйцами и молоком, густо присыпанную сахарком и смазанную сливочным маслицем. Казалось бы, сочетание таких простых продуктов, но из-под рук Анатолия Ивановича выходило нечто божественное, тающее во рту, и Вика заглатывала кусок за куском, мурча от удовольствия.

Между тем дедуля продолжил занятие, которое ему пришлось прервать с Викиным появлением, а именно: добывание сока из яблок. Выжималка снова завизжала как ненормальная, и Вика невольно поморщилась.

– Отличная вещь! – стараясь перекричать шум, заявил дедушка с гордостью. – Я её ещё в восемьдесят шестом из Минска привёз, когда в санатории лечился… До сих пор работает, получше, чем все эти современные аппараты!

В дверях кухни появился Данила, одетый в простую майку, треники и свою любимую панаму. Он нёс пятилитровое ведро, до краёв наполненное крупными, блестящими, бордовыми вишнёвыми ягодами.

– О, спящая красавица пробудилась от столетнего сна, – сказал он вместо приветствия, улыбаясь Вике.

Она показала ему язык, продолжая уплетать лапшевник.

– Я к тебе раза четыре поднимался, – продолжал Данила, пытаясь переорать соковыжималку, – целовал-целовал, но ты так и не проснулась. Шарль Перро всё наврал!

– Болтун, – засмеялась Вика. – Не может быть такого, чтобы ты меня целовал, а я не почувствовала.

«А вот если бы меня поцеловал Александр Белецкий…» – подумала она внезапно и покраснела. Похоже, она не могла мыслить больше ни о чём другом, словно тот поцелуй и в самом деле был волшебным. Она рассердилась на себя. «Я же не глупая влюблённая школьница, чтобы страдать из-за придуманного образа! Мне с Белецким всё равно ничего не светит! Да мы и не увидимся с ним больше никогда, наверное…»

Слово «никогда» больно кольнуло сердце. «Никогда, – повторила Вика мстительно, чтобы сделать себе ещё больнее, продолжая отчаянно злиться неизвестно на кого. – Никогда, никогда, никогда…»

– Дедуля, вот тебе домашняя работа. – Данила водрузил ведро на стул. – Сам напросился…

Анатолий Иванович одобрительно покосился на обильный урожай вишни и довольно крякнул.

– Что он со всем этим будет делать? – спросила Вика негромко.

Данила махнул рукой и скаламбурил:

– Ну, дед у меня – знатный консерватор… Теперь несколько дней подряд будет заниматься заготовками на зиму. Из вишни сварит компот и варенье, из яблок – сок и повидло… Ближе к концу месяца примется за абрикосы. Страшно озабочен тем, чтобы обеспечить семью витаминами зимой.

Словно в подтверждение его слов, Анатолий Иванович бухнул перед Викой на стол огромную кружку свежего сока.

– Пей! – сказал он едва ли не в приказном порядке. – Всё натуральное, это очень пользительно.

– Ну, раз «пользительно»… – протянула Вика с сомнением и отпила глоток. Сок был таким кислым, что она едва удержалась от желания поморщиться. Данила пристально следил за выражением её лица и довольно улыбался.

– Что, не слишком сладко? – подмигнул он. – Да, к дедовскому соку ещё привыкнуть надо. Но, конечно, можно ещё сахарку добавить – это на любителя. Лично я глушу эту кислятину в чистом виде, буквально стаканами…

– Подсласти немного. – Дед подвинул ей сахарницу, и Вика с удовольствием воспользовалась его предложением. После этого пить сок стало значительно легче и приятнее.

– Давай-давай, допивай быстрее, – поторопил её Данила. – Нас ждут великие дела!

– Какие дела? – слабо запротестовала она. – Я хотела на пляж сходить, позагорать, поплавать…

– Сейчас? В самое «опасное» время? Даже не думай! – отрубил он. – И никакой крем от солнечных ожогов тебе не поможет. Купаться мы с тобой пойдём ближе к вечеру. А пока у нас – культурно-развлекательная программа!

Меньше всего на свете Вике сейчас хотелось развлекаться. Она мечтала только о том, чтобы её оставили в покое. Чтобы можно было вдоволь помечтать об Александре… Но, понятное дело, такое она не могла произнести вслух, поэтому со вздохом пришлось подчиниться Даниле.

Два следующих ялтинских дня прошли для неё как в тумане. Они куда-то ездили, где-то гуляли, о чём-то говорили, ходили, фотографировались, смеялись и спорили…

За эти дни без Александра она совсем о нём забыла, убеждала себя Вика настойчиво.

Она думала о нём каждую минуту.

Это было какое-то наваждение. Она словно сошла с ума. Возможно, это южное солнце сыграло с ней такую злую шутку. Конечно, в свои двадцать лет с хвостиком Вика неоднократно влюблялась. Но ни разу её чувство не было настолько пронзительным и острым – так, что ей хотелось кричать. Новизна ощущений и пугала, и радовала её.

Несмотря на то что в сердце её царил полный разброд, Ялта продолжала радовать и приятно удивлять. Тут было милым всё, даже названия: улица Морская, переулок Черноморский…

Вика открывала для себя волшебный мир вкуснейших фруктов. Она не могла насытиться золотистой хурмой, сладчайшими гранатами, райскими яблочками со смешным названием «мушмула», синим инжиром, напоёнными солнцем абрикосами… Она впервые в жизни ела виноград прямо с куста, и это было непередаваемо.

Они посетили дом-музей Викиного кумира – Антона Чехова. Ей было известно, что врачи рекомендовали ему морской климат по состоянию здоровья. Он купил в Ялте участок земли и построил дом. Именно в Крыму писатель жил почти до самой смерти с сестрой и матерью. Именно здесь им были созданы пьесы «Три сестры» и «Вишнёвый сад», а также знаменитый рассказ «Дама с собачкой».

Съездили они с Данилой и в Гаспру, чтобы полюбоваться на Ласточкино гнездо – строение, напоминающее средневековый рыцарский замок с башенками и стрельчатыми окнами, расположенное на высоченной отвесной скале… Сам замок был, по общепринятым меркам, не очень велик, но смотрелся весьма эффектно. Складывалось впечатление, что даже небольшая тяжесть способна изменить это хрупкое равновесие – и Ласточкино гнездо, оторвавшись от массивной скалы, вот-вот рухнет прямо в пучину морскую. Данила, будучи, как всегда, в курсе всех киношных новостей, рассказал ей, что в районе замка снимались советские фильмы «Человек-амфибия» (как раз под скалой было убежище Ихтиандра) и «Десять негритят».

И всё было хорошо, всё было просто замечательно. Вика заливисто хохотала, когда Данила хватал её в охапку и швырял прямо в нахлынувшую волну; он кормил её черешней с ладони, пока они вдвоём сидели на берегу и вглядывались в миллионы солнечных зайчиков на поверхности моря; они ужинали в чудесном ресторане на набережной – и им подавали великолепную жареную барабульку, нежную, ароматную… Это всё было бы просто идеальным. Если бы Вика не думала постоянно о Белецком.