Книга Эммануэль. Мадам как яблоко и мед - Эммануэль Арсан

– Добро пожаловать в мой райский сад, моя голубка…

Она протянула ей украшенные золотыми браслетами в виде сплетенных змей руки. Аурелия бросилась к ней в объятия, трепеща от вожделения. Танцовщица принялась ощупывать своими пальчиками с лакированными ноготками ее обнаженные ягодицы.

Они опустились на козетку, на вышитые восточным узором подушки, так и не разомкнув объятий. Тугие локоны Софии струились по лицу девушки, и она незамедлительно запустила пальцы в кудрявую киску, открытую благодаря отогнутым полам красного платья. София нежно, но настойчиво оттолкнула ее.

– Подожди, моя голубка.

Она взяла со столика два украшенных серебряной филигранью бокала, наполненных жидкостью аметистового цвета.

– Это что? – спросила Аурелия.

– Выпей… Этот напиток полезен для любви…

Они залпом выпили вино с сильным цветочным привкусом. Аурелия дожидалась, когда оно подействует.

– Но я ничего не чувствую!

– Значит, надо выпить еще…

Аурелия колебалась. Она вспомнила, что обещала Элен больше не напиваться, но она не могла ни в чем отказать Софии. Она выпила второй бокал. Он показался ей чуть более хмельным. Потом третий…

Вскоре появился чернокожий мажордом и объявил, что обед подан. Они прошли в маленькую комнату, стены которой были отделаны панелями из темного дерева, а окна занавешаны тяжелыми бордовыми шторами, что больше подошло бы для заведения с сомнительной репутацией, чем для обеденной залы в приличном доме. Белая скатерть была уставлена бесчисленными яствами, среди которых и мясо, жаренное на гриле, и пирожные, и фрукты.

Во время обеда Аспик предлагала гостье кусочки мяса с ароматным рисом, заправленным шафраном, жгучим перцем, кориандром и прочими пряностями. Аурелия брала пищу в рот из рук подруги, целуя при этом ее пальцы. Они обменивались терпким и ароматным испанским вином, передавая его изо рта в рот при поцелуе, не переставая ласкать друг друга под столом.

После пряных и острых блюд подавали сладости. София брала губами кусочек пирожного, пропитанного сладким медом, а Аурелия отщипывала от него своими зубками. То же они проделали и с фруктами, слизывая капельки сока, стекающего по их оголенным шеям…

Не столько обильный, сколько чувственный обед возбудил Аурелию. Вслед за Софией она поднималась по мраморной лестнице, где на ступенях стояли кадки с растениями. Ее привели в восторг покачивающиеся перед ней округлые бедра подруги, туго стянутые красным бархатом платья и грозящие разорвать ткань изнутри.

Обнявшись, они вошли в комнату, стены которой были затянуты муаровой тканью, всюду благоухали цветы и сверкали изящные безделушки. С ширмы небрежно свешивался костюм для танца из легкого газа, расшитый блестками. Сквозь ажурные ставни в комнату проникал рассеянный свет, играя зелеными и золотыми бликами на пологе широкой постели с балдахином. На ней в беспорядке валялись шелковые подушки…

Аурелия позволила любовнице расстегнуть корсаж своего платья в горошек, и оно соскользнуло на пол, к их ногам. София обошла вокруг нее, рассматривая сладострастным взглядом кружевную полуграцию, облегающую тонкую талию девушки.

– О!.. Вижу, что ты во всеоружии! Располагайся тут. Я на минуточку.

С этими словами она исчезла за ширмой. Аурелия раздвинула полог и прилегла на шелковые подушки. Обводя глазами изысканное убранство комнаты, она заметила, что за решеткой камина, наполовину скрытого под пологом ткани под цвет стен, произошло какое-то движение… Наверное, ветер, решила она.

Комната наполнилась размеренным ритмом восточной музыки. Из-за ширмы появилась София, закутанная с ног до головы в лазурный шелк с золотой отделкой. Только ее удивительные зеленые глаза были доступны взору. Она двигалась, извиваясь в ритме танца, раскачивая бедрами и придерживая зубами шелковое покрывало, окутывающее ее стан.

– Вот видишь, я тоже во всеоружии… Я буду танцевать для тебя, любовь моя, для тебя одной…

Тряхнув головой, она скинула с себя покрывало и предстала перед Аурелией во всей красе: тяжелые груди охвачены лифом из золотых бус, сквозь них просвечивали пурпурные соски; расшитый блестками пояс удерживал на талии длинную свободную юбку из газовой ткани фиалкового цвета; на лобке, покрытом черными завитками, красовалась вставка из полупрозрачной легкой материи.

При каждом движении бедер Аспик ее живот колыхался, и драгоценный камень в пупке загадочно сиял. Она изгибала свою божественную талию то томно и плавно, то в неистово бурном темпе. Все ее туловище сладострастно изгибалось, как будто в нее вселился невидимый дух…

София занималась любовью с музыкой, она сама себе доставляла чувственное удовольствие… Каждое движение ее волнующего танца было отравлено ядом сладострастия. Аурелии захотелось стать мужчиной, чтобы проникнуть в глубины ее подрагивающих бедер. Она больше не могла себя сдерживать, раздвинула ноги и начала себя ласкать. София заметила это, улыбнулась, но продолжала свой танец. Затем она опять ненадолго исчезла за ширмой.

Когда она вернулась, Аурелия так и застыла, потрясенная увиденным, бессильно опустив руку, засунутую в промежность… Между ног танцовщицы, среди складок фиалковой юбки, торчал фаллос из слоновой кости, а София продолжала танцевать с обнаженной грудью… Олисбос казался частью ее тела, он крепко сидел между ее белыми ляжками и колебался в такт музыки, повторяя волнообразные движения ее живота…

Танцовщица взяла с маленького круглого столика пузырек с ароматическим маслом и обильно смочила себе ладони. Непринужденным движением она натерла олисбос этим маслом, массируя его ладонями, но не прекращая при этом свой похотливый танец. Покачивая бедрами, она направилась к Аурелии, отчего та вздрогнула и напряглась. София перевернула ее навзничь, уложив на подушки, и прошептала:

– Ты готова, моя голубка?

Не дожидаясь ответа, она просунула палец в ее вагину и углубилась между губ.

– Да… Твои лепестки сочатся нектаром… Мой змей жаждет его испить…

Она осторожно погрузила головку в податливую плоть, и та раздвинулась, пропуская его, пока не поглотила всего целиком… София, двигая тазом взад и вперед, заставила его шевелиться. Олисбос был двусторонним, поэтому своими внутренними мышцами Аспик тоже ощущала его движения.

– Вот видишь? Каждый раз, когда посылаю его тебе, ты возвращаешь его мне назад… Я выбрала для тебя самую маленькую головку. А я могла вобрать в себя монстра!

Олисбос из слоновой кости был неутомим. Мокрые от пота женщины долго наслаждались этой игрой, прижимаясь друг к другу животами. Тяжелые груди Софии раскачивались перед глазами Аурелии. Она брала в рот то одну, то другую, такую мягкую и пышную, и нежно покусывала их зубами. Если она была слишком усердна, София испускала негромкое рычание и в отместку сильнее вонзала олисбос во влажную плоть. Тогда Аурелия, потеряв голову от наслаждения, отпускала свою добычу и, прерывисто дыша, искала пурпурные губы любовницы, чтобы подавить готовый сорваться крик, цепляясь за черные локоны.