Книга Тайны Елисейского дворца - Жюльетта Бенцони

Подойдя к апартаментам Мадам Матери – госпожу Летицию тоже можно было причислить к созвездию маршалов, потому что свой титул она получила одновременно с ними, и, надо сказать, это был единственный, на который она согласилась, – Лаура встретила Полину, выходившую из дверей.

– А я иду за тобой, – объявила Полина.

– Что-то случилось? Мадам Летиция сердится на меня за то, что я не была у нее все эти дни?

– Ничуть не сердится. Она просила тебя поцеловать и… сказала, чтобы свои горести ты доверила Господу. Она не могла сказать ничего другого, потому что у нее сидел наш дядя Феш[27]. А пришел он, чтобы узнать, как обстоят дела с разводом.

– С разводом? А кто и с кем разводится?

– Как кто? Напо со своей Жозефиной. Легенда, что он бесплоден, тогда как Жозефина уже даже бабушка, теперь окончательно развеялась.

– Но Жером только что женился! Почему не дать ему время обзавестись потомством? И если у него будет сын…

– Это все в прошлом, моя красавица. Ходят слухи, что Мария Валевская, полька, с которой Напо познакомился еще до Тильзита, ждет ребенка!

– Но у нее есть муж.

– Древний старикашка. Если она ждет ребенка, то только от брата, и если будет мальчик…

– А ты не находишь, что «если» слишком много?

– Да и придворными сплетнями можно заполнить толстый том! Но думаю, ты не забыла, что чтица Каролины, ну, ты ее знаешь, Эленора Денюэль, твердит, что сын ее от Напо!

– Никто не может подтвердить, что она говорит правду. Даже Каролина. А что говорит кардинал Феш?

– Дядя никогда не восторгался Жозефиной, но он против развода. Нельзя нарушать союз, который благословил сам папа. Его страшно возмутило, что Напо посмел диктовать понтифику. Слушай, поедем со мной обедать?

– Мне нужно спешить домой. Жюно уезжает завтра ранним утром в Бордо, и кое-кто из друзей хотел с ним попрощаться. Мне кажется, вы уже слышали об этом, ваше императорское высочество? – Лаура переменила тон, как только увидела, что к ним приближаются несколько придворных. – И надеюсь, окажете нам честь, приехав к нам?

– Примите мои извинения, но сегодня вечер у меня занят. Ты передашь мои пожелания доброго пути твоему герою. Кстати, ты не знаешь, будет он прощаться с Каролиной?

– Предпочитаю вообще ничего об этом не знать. В любом случае она может попрощаться с ним сегодня вечером. Чета великих герцогов ужинает сегодня на улице Шан-Зэлизэ… А в Ренси я вернусь только послезавтра.

– Ты их пригласила?.. – прошептала потрясенная Полина.

– Не я. У меня никогда не было вкуса к мученичеству. Мюрат сам собрался приехать. Они с Александром всегда ладили. Боевое братство не пустые слова.

– Это я бы хотела услышать из уст Жюно… Знаешь, может, я и появлюсь у вас со своим занудой супругом. Не сомневаюсь, он отыщет себе кого-нибудь, с кем поговорить о «лошадках»[28]. Ты же знаешь, больше его ничего не интересует.

Несмотря на навязанное ей присутствие Мюратов, Лаура думала, что ужинать они будут в тесном дружеском кругу. Однако ужин превратился в прием, который длился нескончаемо долго, и Лаура, прекрасная хозяйка, едва не сбилась с ног.

Она даже предположить не могла, что столько друзей захотят прийти, чтобы поддержать Жюно, единственного из военачальников Великой армии, кто в это мирное время уезжал если не на войну, то, во всяком случае, туда, где вполне возможны боевые действия. Хотя говорилось пока только о поддержке Португалии против возрастающего нажима англичан. Де Нарбонн, обычно знавший до тонкости все подводные течения, на этот раз встал в тупик. Он был удивлен, не увидев на ужине двоих самых осведомленных людей во Франции, какими считал Фуше и Талейрана.

– Завтра съезжу к Талейрану и узнаю, почему он не приехал попрощаться, – пообещал он Лауре. – Потом заеду и расспрошу Фуше… Все это тем более странно, что в гостях у вас Савари… Мне трудно себе представить, что вы пригласили его на свой «ипровизированный», как сказали бы англичане, вечер. Да, совсем забыл, недостает еще и австрийского посла Меттерниха, одного из ваших преданных поклонников!

– Вы уверены, что его нет? Народу столько, что, мне кажется, яблоку упасть негде.

– Уверен. О приезде в Париж он извещает меня или Талейрана, а здесь постарался бы быть у вас на глазах. Я устал вам повторять, что он любит вас издалека.

– Для посла он излишне застенчив.

– Вам должно быть известно, что большая любовь молчалива.

– Вопрос, который стоит прояснить, но, разумеется, не сейчас. Впрочем, Меттерних, возможно, приехал, но Каролина, которая настаивает, что они большие друзья, держит его подле себя.

Предположение себя не оправдало – чета Мюрат, сопровождаемая реверансами, приближалась к хозяйке дома, чтобы попрощаться.

– Вы нас уже покидаете?

– Примите мои извинения, дорогая Лаура, но я должен спешить к императору, сам не знаю, по какому поводу. А Каролина чувствует, что устала.

– Как жаль! Но вы, по крайней мере, увиделись с Александром?

– Да, только что. У него заболела голова, – ответил Мюрат, – и я думаю, он поднялся, чтобы лечь.

– Ох уж эти головные боли, – вздохнула озабоченно Лаура. – Ну, ничего, хотя лучше бы он предупредил меня. А мы благодарим ваши высочества за то, что вы нас посетили…

Как же устала Лаура на протяжении целого дня расточать елей! Особенно Каролине. Весь этот день она пребывала в напряжении и теперь провожала гостей невольной счастливой улыбкой, какую и сама, быть может, не замечала. С облегченным сердцем она собралась вновь идти к гостям, которых, по счастью, становилось все меньше и меньше, но внезапно решила подняться к Александру. Узнать, как его голова. Ей показалась немного странной очень уж внезапная головная боль. Лаура подхватила шлейф синего атласного платья и поспешила к покоям мужа.

Ее встретила мертвая тишина. Перетянутый ремнями багаж дожидался носильщиков в прихожей, ни души в кабинете. И в спальне тоже. Даже юный Фиссон, секретарь Жюно, отправился к себе в комнату.

У Лауры подломились ноги. Она села у изножья кровати, стараясь справиться с собой. Если она даст волю гневу, который душил ее, она тут все переломает. Где может быть Жюно в этот поздний час? Неужели поскакал вслед за Каролиной?

Она заметила приоткрытую дверь гардеробной, погладила мундир, в котором Жюно был сегодня вечером, заметила пустую вешалку среди гражданских костюмов и еще… Пустой пистолетный ящик!

Холодный пот потек у Лауры по спине, дрожащими руками она сжала себе виски, боясь додумать свою мысль до конца. И вдруг увидела под табуретом смятый комок бумаги, явно брошенный на пол в порыве гнева. Подняла, расправила и не сразу смогла прочитать, так дрожали у нее руки. Всего несколько слов без подписи. Но она хорошо знала почерк той, кого ненавидела.