Книга Под тремя башнями - Николай Дмитриев

Сашка тем временем принялся разжигать печку. Эта работа нравилась ему гораздо больше, он быстро подыскал кусок бумаги, скомкал его, обложил щепочками и, чиркнув спичкой, зажёг. Маленький огонёк пополз вверх, потом начал разгораться и, поскольку Сашка заботливо подкладывал щепки, уже через пару минут в печке полыхало пламя.

Сашка поднялся, выжидательно посмотрел на мать, и тут откуда-то снаружи долетел чётко различимый звон небольшого колокола. Хлопец обрадовался и заявил:

— Мама, быстрей давай деньги!

— Зачем?

— Ты что, не слышишь? — Бросив возиться с дровами, Сашка повернулся к матери. — То ж продавец керосина звонит.

Мать торопливо вытерла руки и сразу дала сыну десятку, а Сашка, чтобы успеть перехватить разъездную цистерну, которая весь день колесила по улицам, пулей вылетел из дома, не забыв прихватить по дороге жестяной бидон, постоянно находившийся в коридоре.

Успел он вовремя. Разъездной продавец поставил свою металлическую цистерну, которая походила на длинную, разрезанную пополам по длине бочку, вдобавок снабжённую колёсами от телеги, неподалеку, рядом с ближайшим перекрёстком, и как раз собирался разливать керосин.

Хлопцу пришлось подождать пару минут, пока из открытого крана в большое ведро, привешенное к задку цистерны, наберётся достаточно керосина, чтобы продавец мог погрузить в маслянистую жидкость блестящий мерный стакан, сделанный из латуни и насаженный на длинную ручку.

Закончив приготовления, продавец взял у Сашки его бидон, но вместо того, чтоб наливать, почему-то стал оглядываться по сторонам. Хлопец терпеливо ждал, а продавец сокрушённо вздохнул и высказался как бы в никуда, словно рядом с ним никого и не было:

— Ты ж смотри, а с этой стороны все крыши целы.

Сашка догадался, что тот имеет в виду противоположный склон холма, на котором был построен город и, удивившись, что что-то ещё кроме бомбёжки может разрушить крышу, осторожно поинтересовался:

— А что, на другой стороне что-то поломано?

— Ещё как… — продавец наконец-то погрузил в ведро полулитровый мерный стакан. — Ветрище ж ночью был, ой-ё-ё какой!

— А-а-а… — протянул было Сашка, однако, поскольку продавец принялся считать вылитые в бидон стаканы, хлопец умолк.

Заполнив бидон до краёв и заплатив продавцу целых восемь рублей, Сашка согнулся набок, чтоб не запачкаться о круглый жестяной бок и, радуясь, что не пришлось тащить этот неудобный бочонок почти с окраины города, где, собственно, и была единственная керосиновая лавка, поспешил восвояси. Дома, увидев, что мать улыбается и весьма благосклонно смотрит на его старания, Сашка заботливо подкинул дров в печку и только после этого осторожно спросил:

— Мама, а мне уже можно идти гулять?

— Ну иди уже, иди, — разрешила мать, но на всякий случай напомнила: — Только на обед не запаздывай…

Оказавшись снова на улице, Сашка прежде всего помчался к зданию горсовета, посмотреть, что там натворил ветер. Оказалось, что продавец керосина не врал. Даже с тротуара было хорошо видно, что крыша трёхэтажного дома была густо испещрена тёмными пятнами местами сорванной кровли, и там чётко просматривались и стропила, и чердачная обрешётка. Что ж до черепицы, которая ещё вчера вечером лежала там наверху, то теперь её обломки засыпали всё вокруг.

Больше того, пробежав дальше и одолев склон городского холма, Сашка собственными глазами увидел, что ночью натворил внезапно налетевший ветер. То здесь, то там над проезжей частью улиц косо торчали телеграфные столбы, и с них свешивались оборванные провода. На отдельных домах листы кровельного железа скрутило, как бумагу, и они или попадали на тротуар, или свешивались вниз на манер липучек, а в одном месте сломанный тополь, упав поперёк мостовой, вообще перекрыл движение.

Глядя на весь этот беспорядок, Сашка со страхом подумал, что же эта буря натворила в Старом городе, и стремглав помчался кратчайшей дорогой к Братскому мосту. К великому удивлению Сашки, особых разрушений в Старом городе не оказалось. Только один из трёх шпилей евангелистской кирхи ветер всё же повредил, но там наверху двое рабочих уже прилаживали на место сорванные ветром потемневшие от времени медные пластинки старинной кровли.

Сашка миновал костёл, пересёк Замковую площадь и, подойдя к воротной башне, уселся на уже нагретый солнцем парапет перекинутого через полузасыпанный ров каменного моста. Садясь, хлопец мельком глянул вниз и удивлённо присвистнул. Видимо, ночью лил ещё и дождь, так как теперь на дне рва было много воды, медленно стекавшей в сторону речки.

Неожиданно заполнившийся водой ров дал толчок воображению, и Сашка, забыв про ночную бурю, начал смотреть кругом совсем другими глазами. Ему вдруг привиделось, что пойма вокруг тоже заполнилась водой, а река вообще подходит к самому замку, и тогда совсем рядом к берегу могли бы приставать разные корабли. Правда, пришлось сделать скидку: на такой узкой речке парус вообще-то бесполезен и, ясное дело, корабли эти должны выглядеть просто как большие многовесельные лодки.

Да, здесь могли бы выгружаться товары. Сашка посмотрел на ворота, потом на зубцы башни и вдруг зримо представил себе крепостной обвод Нижнего замка. Хлопца и раньше удивляло, почему возле башни Гнездецкого сохранился только кусок стены, а всё остальное куда-то исчезло, но теперь он всё понял. Скорее всего, стены этой и вовсе не было, а вместо неё вдоль рва тянулось монастырское здание.

Догадка была такой ясной, что Сашка загорелся желанием её немедленно проверить. Сорвался с места и, прикинув, как лучше обойти монастырь кругом, заспешил к костёльной звоннице, через арки которой можно было выйти в проходной двор за зданием бывшей ещё царской почтовой конторы.

Здесь, углядев подходящий проход, Сашка выбрался к наружной стене монастыря и остановился как вкопанный. Дамба, отделившая часть поймы, позволила городской застройке подойти вплотную, и сейчас тут осталась только узкая полоска земли. Всё ещё угадывавшийся крепостной ров зарос до такой степени, что представлял собой сплошные заросли, из-за которых выглядывало монастырское здание с окнами-бойницами и мощными контрфорсами, удерживавшими стену на откосе.

На боку самого ближнего контрфорса, у самой земли, Сашка увидел низенькую дверцу, обитую железным листом и ржавыми коваными полосами. Большая ключевина подсказывала, что там всё ещё есть внутренний запор и конечно же через неё можно снаружи проникнуть внутрь здания.

Сашка подумал, что это может тоже быть какой-то ход, и поспешно отогнал эту мысль. Недавнее посещение подземелья вместе с майором в сопровождении автоматчиков не прошло даром. Опасений Мирека по отношению к Крыжу Сашка не разделял и вообще не понимал, чего вдруг приятель испугался какого-то придурка, но ни в какой ход не полез бы сейчас ни за какие коврижки.

Ему хватило подслушанного разговора в гостиной, когда там отец с майором возились возле камина, чтобы сделать вывод. Кто-то прошедший в госпиталь и прикончивший того, раненого той ночью в их саду человека, воспользовался тем самым ходом, что вёл в часовню. Именно поэтому майор, напутствовавший мальчишек грозным предупреждением: «Чтоб вы мне в те хода ни ногой!» — беспокоился напрасно…