Книга Пойти и не вернуться - Василь Быков

– Вот! – кивнул он в ее сторону. – Заупрямилась женка. Понравилось ей у вас, не хочет идти.

– Я тебе не женка! – тут же резко ответила из-за стола Зоська.

– Как это – не женка? – удивился Антон. – Во, дает баба! От мужа откалывается.

– Врешь! Ты никогда не был мне мужем! – с надрывом выкрикнула Зоська и заплакала.

Антон слегка растерялся. Он всегда терялся при виде плачущей женщины и не знал, о чем говорить дальше. Но все-таки он решил придерживаться того варианта, что Зоська – его жена, затеявшая недостойную ссору с мужем.

– Ну что возьмешь с бабы! – снисходительно сказал он, обращаясь к хозяину, который с озабоченным видом топтался возле печи и никак не отреагировал на его обращение.

Зоська, однако, скоро перестала плакать, пальцами вытерла слезы, поправила сбившийся платок на голове. Антон украдкой поглядывал на нее, и несколько раз в его душе предательски шевельнулась жалость – зачем столько упрямиться? Уж он-то постарше ее и лучше разбирался в жизни, возможно, он спас бы ее от гибели и, глядишь, устроил ее судьбу. Только бы она доверилась ему. Так нет. Довела все до скандала, который неизвестно как уладить теперь при посторонних.

– Зося! – сказал он и встал со скамьи. – Ну не в местечко, доведи меня хоть до околицы. Потом пойдешь, куда хочешь.

В этом была его хитрость – на окраине местечка уж он бы с ней справился. Зоська на минуту притихла, словно обдумывая его предложение, и холодно ответила, как отрубила:

– Нет!

– Я не знаю, с какой там стороны и войти, – хитрил он.

– Дорога приведет.

– Дорога-то приведет, но... Не с руки по дороге.

– У людей спросишь.

Однако, черт возьми, пока ничего не получалось. Неужели действительно ничего и не получится и ему придется одному идти в Скидель? И одному заявиться к Копыцкому? Но как бы его, одного, не приняли за партизанского шпиона, получившего задание устроиться в местечке! Копыцкий ведь тоже может в нем усомниться, не гляди, что земляк. Все-таки своя рубашка каждому ближе к телу, а в такое проклятое время недолго расстаться и с рубашкой, и с собственным телом тоже.

Нет, ему обязательно нужна была она – как жена, хозяйка будущего дома и, что важнее всего, – как заложница. Заложница, какая ни есть – гарантия для немцев и для того же Копыцкого, особенно если взять в расчет еще и ее мать. Антон уже знал, что к человеку с заложниками – семьей, матерью, детьми – немцы относились с гораздо большим доверием, чем к одиночке, у которого ни кола ни двора, а только одни, пусть самые благие, намерения. Как все деловые люди, немцы обожали гарантии.

Но вот возьми ее, эту гарантию, окаменевшую в своем диком упрямстве на скамье за столом.

Шло время, наверно, уже была близка полночь. Антон непростительно терял одну за другой все и без того немногочисленные свои возможности и начинал волноваться. Так, черт возьми, недолго и вовсе остаться с носом. Особенно если щепетильничать с этой упрямицей да оглядываться на хозяев. Но уж с хозяевами он щепетильничать не имел намерения.

– Эй ты! – резко обернулся Антон к Стефану. – Давай веревку!

– Что пан хцэ? – удивилась хозяйка, выступив вперед и как бы загораживая собой мужа.

– Давай веревку! Быстро!

Хозяйка побледнела, уставясь в его исполненное мрачной решимости лицо, а хозяин, уронив руки, стоял за ней, видно, не решаясь выполнить его требование без дополнительной команды жены.

– Я что вам сказал! – со сдержанной угрозой проговорил Антон и вытащил из-за пазухи наган.

Тихонько ахнув, хозяйка отступила назад, а хозяин, нагнувшись в темный угол возле двери, молча подал ему недлинную спутанную веревку. Антон приказал:

– Разбери! Разбери, распутай! Что смотришь, не понимаешь?

Дрожащими, ставшими совсем непослушными руками хозяин кое-как разобрал веревку, Антон сунул наган за пазуху.

– Ну, – сказал он Зоське, в ужасе откинувшейся за столом. – Пойдешь?

– Нет! Нет! Ты не посмеешь!

– Я? Я посмею, черт тебя возьми! – выкрикнул он, распаляясь от своего угрожающего крика, и хватил за угол стола. Рывком он отшвырнул стол в сторону, услышав, как сзади сдавленно вскрикнула хозяйка, но он уже схватил Зоську за руку и одним точным движением подломил руку за спину. Зоська ойкнула, выгибаясь от боли и оборачиваясь к нему спиной, он сильно толкнул ее грудью на пол и, поймав вторую руку, тоже заломил за спину. Пока она причитала и дергалась, пытаясь вырваться, он быстро обмотал ее кисти веревкой, затянул узел. Она сопротивлялась, как только могла, но что для него было ее сопротивление! Связать человека он мог в минуту. Чтобы она не отбивалась сапогами, другим концом веревки перехватил еще и ноги у щиколоток.

Изрядно, однако, запыхавшись, он поднялся с пола, стараясь не слушать Зоськиных причитаний, обернулся к хозяевам. Те, прижавшись друг к другу и, наверно, помертвев от страха, стояли у печи. Но теперь он не намерен был с ними объясняться, тем более оправдываться – пришла пора действовать.

– Запрягай лошадь! Живо! – скомандовал он хозяину. Тот снова немым истуканом глядел на него, не в состоянии двинуться с места.

– Лошадь, говорю, живо!

– Так нема, пан, лошади, – наконец пробормотал он, и Антон почти закричал:

– Как нет? Запрягай, говорю, лошадь!

– Пане, не маю лошадь. Забрали лошадь...

– Кто забрал? – спросил Антон, почувствовав, однако, что его замысел еще более усложняется, если не совсем летит в тартарары. – Кто забрал лошадь?

– Не знам, пане. Люди пришли, забрали.

– Врешь! – выпалил Антон первое, что в таком случае пришло ему в голову, и снова выхватил наган из-за пазухи.

Хозяин беспомощно развел руками, вроде испуг его проходил, но появилось какое-то ранее не замечаемое в нем упрямство или даже непослушание. Кажется, он тоже переставал подчиняться.

– Пан можа стшэлить, але...

– А ну пошли! – подтолкнул его Антон, которому вдруг показалось, что все-таки он хитрит – где-то в сараях во дворе, наверно, спрятана его лошадь. – А ты – марш туда! – указал он хозяйке на дверь в другую половину избы. – Живо!

Хозяйка без слов прошмыгнула в дверь, Антон прикрыл дверь сильнее и, пошарив рукой возле печи, нашел ухват. Кажется, он хорошо подпер им дверь, туго подсунув ручку ухвата под верхнюю палку двери.

– Зажигай фонарь!

– Так, пан, нема лихтара, – снова развел руками хозяин. – Пан сам будет видеть.

«Черт возьми, увидишь там что без огня!» – выругался про себя Антон. Но у него еще было в кармане несколько плоских немецких спичек, и он толкнул дверь на выход.

– Пошли!

Пропустив хозяина вперед, он вышел за ним и задержался: входную дверь тоже надо было запереть. Но она открывалась внутрь, подпереть ее было нельзя и, кажется, нечем. Видя, как Антон возится с дверью, хозяин на ощупь нашел накидную планку и сунул ему в руки большой замок без ключа.